Маргарет Макфи - Сорвать маску
Она расстелила на краю матраса свой плащ, прикрыла его сверху шалью матери и забралась под эту жалкую пародию на одеяло. Арчи сразу же прижался к ней. Арабелла поцеловала сына и пообещала ему, что все будет хорошо.
Вскоре комната наполнилась мирным дыханием — с присвистом, у ее матери, и тихим сопением, у малыша. Арабелла не сомкнула глаз прошлой ночью — после того, что произошло, спать было невозможно. Она знала, что и сейчас не сможет отдохнуть. В голове царил настоящий хаос, и ее сумбурные мысли крутились вокруг Доминика Фернекса.
Арабелла вспомнила их вчерашнее совокупление, ей хотелось плакать от гнева, стыда и щемящей боли в сердце. Она вспомнила, как отдавалась ему раньше, когда между ними царила любовь. И если говорить начистоту, злилась она не столько на Доминика, сколько на себя.
С первого мгновения, когда он приблизился, и она вдохнула знакомый запах бергамота, мыла и его кожи, ее охватило волнение, которое она не сумела побороть. А когда он взял ее — не из любви, даже не зная, кто с ним, — предательское тело, вопреки доводам рассудка и душевной боли, приняло его с радостью. Губы узнали поцелуи, тело вспомнило ласки рук — и отозвалось на них. Стыд и унижение усиливались осознанием того, что она продалась Доминику.
Арабелла подумала о предложении, которое он сделал. Доминик хотел купить ее, превратить в свою собственность и заглядывать к ней всякий раз, когда ему взбредет в голову удовлетворить свои низменные желания. Доминик Фернекс, мужчина, разбивший ей сердце. Лгавший ей с таким мастерством, что она поверила всем его слащавым обещаниям. Снова оказаться в полной власти такого человека? Зависеть от его прихоти? Сможет ли она отдаваться ему ночь за ночью, скрывать позорное желание, разгорающееся в теле, быть с мужчиной, который не любит ее и считает своей шлюхой?
Она закрыла руками лицо, пытаясь справиться с приступом отчаяния. Арабелла знала ответ на эти вопросы — как и ужасную, еще более унизительную альтернативу.
В памяти воскресали мгновения, когда четверо джентльменов вошли в гостиную миссис Сильвер. Как бы она ни пыталась приглушить свои чувства и выстроить в голове четкий план действий, ее охватила паника, стоило взглянуть в лицо уродливой правды. Арабелла боялась, что не сможет заставить себя пройти через это. Она закрыла глаза, отгоняя ужасное видение, зная, что выбора нет. Придется принять его предложение, несмотря на то что некоторые детали будет необходимо обговаривать с большой осторожностью.
Лежа в убогой каморке на матрасе, Арабелла не могла не думать о том, что все было бы иначе, окажись Доминик другим человеком. Если бы он любил ее искренне, а не только произносил лживые клятвы. Если бы женился на ней, как обещал. Ее жизнь была бы тогда совсем иной.
Доминик прибыл в заведение миссис Сильвер рано и в одиночестве. В гостиной сидели женщины, одетые во все цвета радуги, кроме черного. Быстро осмотрев комнату, Доминик с первого взгляда понял, что Арабеллы здесь нет, и заподозрил, что, возможно, этот вечер пройдет не совсем так, как он себе представлял.
— Разнообразие — вот пряная составляющая жизни, ваша светлость. Возможно, сегодня я могла бы заинтересовать вас другим цветом этой радуги? — улыбнулась миссис Сильвер, радушным жестом указывая на запыхавшихся женщин, которые поспешили собраться в гостиной, едва он вошел в бордель.
— Увы, я, похоже, предпочитаю черный цвет, — вежливо отказался он. — Мисс Нуар...
Доминик замолчал, пораженный неприятной мыслью — вдруг Арабелла снова сбежала? Куда угодно, в другую часть Лондона, в другой бордель... туда, где он никогда ее не найдет?
— Скоро будет здесь, ваша светлость, я уверена в этом, — с поразительной убежденностью произнесла женщина, хотя ее глаза говорили совсем о другом.
Доминику даже в голову не приходило, что Арабелла может выбрать эту жалкую жизнь вместо богатства и роскоши, которые он предложил ей. Что попросту сбежит. Он сжал губы, поражаясь собственной наивности. Нужно ведь учиться на своих ошибках.
— Если вы соблаговолите немного подождать, — снова улыбнулась миссис Сильвер, указывая на один из диванов.
Доминик коротко кивнул, но так и не присел. Остался на месте, не обратив никакого внимания на поднос с закусками и бокалы с шампанским, стоявшие неподалеку.
Прошло пять минут.
Еще десять. Женщины отчаялись вовлечь герцога в беседу и замолчали.
Что ему делать, если Арабелла так и не появится?
Через двадцать минут он был готов нетерпеливо мерить шагами комнату.
Через сорок минут в гостиной остались только он и мисс Руж. Повисла очень неловкая тишина.
Через пятьдесят минут наверх ушла и она, а Доминик остался с теми же чувствами, что и шесть лет назад — злостью, болью, ощущением собственной глупости и уязвленной гордости.
Он потребовал, чтобы ему подали плащ, шляпу и перчатки, и уже собрался уходить, когда наконец появилась Арабелла.
— Мисс Нуар, ваша светлость, — объявила миссис Сильвер, сама внимательность и безмятежность.
Она пропустила Арабеллу в гостиную и ретировалась.
Тихо закрылась дверь.
Тиканье часов на камине подчеркивало воцарившуюся паузу.
Рядом с ними стоял нетронутый бокал с выдохшимся шампанским.
На Арабелле было то же возмутительное платье и черная маска из перьев. Полускрытое лицо поражало своей мертвенной бледностью. Она остановилась подле Доминика, и он поймал себя на том, что невольно задержал дыхание, напрягшись всем телом.
Он сглотнул — и этот звук, казалось, разнесся по всей комнате, слишком громкий в неестественной тишине.
Он ждал, не осмеливаясь задать вопрос, забыв о былой уверенности в положительном ответе.
— Я принимаю ваше предложение, ваша светлость, — тихим голосом, лишенным каких бы то ни было эмоций, произнесла Арабелла.
Она выглядела такой бледной, напряженной и жалкой, что Доминику захотелось заключить ее в объятия, отогреть и заверить в том, что все будет хорошо. Но Арабелла двинулась к креслу, и момент был упущен.
— Давайте обсудим детали нашего соглашения.
Доминик кивнул, и они, словно два незнакомца, решивших заключить сделку, начали беседовать.
Вернувшись в крохотную комнату на Флауэр-энд-Дин-стрит, Арабелла обнаружила, что миссис Тэттон и Арчи, прижавшись друг к другу, съежились на матрасе.
— Это я, — прошептала она в темноте, но мать уже поднялась на ноги, вооружившись ночным горшком.
— Арабелла, как ты меня напугала!
— Прости, мама.
Она подошла к матери, не оступившись только благодаря бьющему в маленькое окно свету ближайшего уличного фонаря.
