Луиза Аллен - Помолвка виконта

— О боже! — Она дышала с трудом, отчасти от смеха, отчасти от странного возбуждения. — Это бренди… Должно быть, я до сих пор пьяна.

— У вас кружится голова. Отдохните немного. — Серебристо-серые глаза Эдама становились зелеными от пламени свечей. — Просто постойте. — Он не отпускал Десиму, держа ее одной рукой за талию, а другой за руку.

Десима чувствовала, что склоняется к нему, отвечая его призывному взгляду, который так притягивал ее.

Губы Десимы инстинктивно раскрылись. Не следовало пить этот бренди — недаром незамужним девушкам запрещают употреблять спиртное.

Его рот был совсем близко — ей нужно было только чуть приподняться на цыпочках. Ее глаза закрылись. Это вот-вот произойдет. Десима могла думать только о ближайших десяти секундах — дальше не было ничего.

Теплое дыхание щекотало ей губы.

— Десима. — Слово прозвучало так тихо, что она скорее почувствовала, чем услышала его.

— М-м-м?

Звук хлопнувшей двери наверху. Слабый голос:

— Мисс Десси?

Десима моргнула, отшатнулась и нащупала за спиной обеими руками спинку стула.

— Пру. Должно быть, она проснулась. Я поднимусь и посмотрю…

Пошатывающаяся Пру стояла в открытых дверях, сонно моргая в дрожащем пламени свечи, которую Эдам поставил на столе у лестницы. Десима заставила горничную вернуться в спальню.

— Ложись в постель, Пру. Тебя здесь просквозит.

— Мне нужно в уборную, мисс Десима, а я не могу найти ночной горшок.

— Я провожу тебя. В конце этого бокового коридора настоящий ватерклозет.

Обе, нетвердо стоя на ногах, но по разным причинам, с минуту глазели на эту современную роскошь, потом Пру вошла внутрь и закрыла дверь. Радостное возбуждение после танца все еще кипело в крови Десимы, но к нему примешивалось чувство тоски. Эдам почти поцеловал ее. Никто никогда не целовал Десиму, кроме членов ее семьи.

«Каким образом мое тело знает, что этого не произошло?» — подумала она, проводя руками по груди и плечам и стараясь отогнать странную дрожь, охватившую ее.

«Вероятно, он считает меня старой девой, изголодавшейся по любви и ласкам». Назойливый внутренний голос нашептывал: «Ты и есть отчаявшаяся старая дева, готовая броситься в объятия первого попавшегося интересного мужчины».

Тарахтение металлического механизма и звук льющейся воды служили уничтожающим контрапунктом к этой неприятной истине. Десима заставила себя сосредоточиться на том, что Пру, очевидно, чувствует себя не так плохо, если смогла справиться с незнакомым устройством.

Горничная вышла из уборной, смущенно моргая.

— Где мы, мисс Десси?

«О боже!» Десима постаралась, чтобы ее голос звучал как можно прозаичнее:

— Это дом лорда Уэстона, он спас нас от снегопада?

— Я не помню никакого снегопада, мисс Десси. И никакого лорда. О, моя голова…

Десима разгладила мятые простыни, взбила подушки и снова уложила горничную в кровать.

— Мы попали в снежную бурю, Пру, и ты заболела, но здесь мы в безопасности. — Она внутренне содрогнулась от собственной лжи. Пру, может быть, в безопасности, но ее хозяйка пребывала в дюйме от серьезной опасности, исходящей в основном от нее самой.

Теперь постель была достаточно теплой, а комната — уютной, благодаря огню, потрескивающему в камине. Десима оставила дверь приоткрытой и пошла взглянуть на Бейтса. Он громко храпел, несомненно под влиянием лауданума и бренди. Она проверила камин в своей комнате и комнате Эдама, прежде чем понять, что оттягивает момент, когда придется спуститься вниз.

Десима стояла за кухонной дверью, глубоко дыша и пытаясь придать лицу спокойное выражение. Оказалось, что самостоятельная жизнь означает ответственность за собственные ошибки. Расправив плечи, Десима вошла в кухню.

Эдама там не было, но почти сразу она услышала шум из буфетной и заглянула туда. Ее смущение растворилось в приступе смеха. Его лордство был облачен в широкий белый фартук и энергично отмывал тарелку в тазу с горячей водой.

— Что вы делаете?

— Мою посуду. Вода хорошо нагрелась на плите, и я решил, что нужно ею воспользоваться.

— Я потрясена, — призналась Десима. Эдам серьезно посмотрел на нее:

— Сода — едкое вещество. У судомоек должны быть грубые руки.

— Возможно, где-то есть ланолин. Им пользуется наша кухарка. — Десима начала поиски. — Смотрите, вот банка. Ополосните руки в чистой воде, вытрите их насухо и вотрите его в кожу.

Эдам вымыл последнюю тарелку и последовал совету Десимы, морща нос от запаха ланолина.

— Пахнет овчиной.

— Почему аптекари не думают об этом? — пробормотала Десима, нашла полотенце и начала вытирать тарелки. — Душистый ручной крем для джентльменов, которые сами моют посуду. Они могли бы продавать его с вашим гербом на банках — «Специальный ручной бальзам для мытья посуды лорда Уэстона. По договоренности. У каждой судомойки могут быть такие же мягкие руки, как у виконта».

— Остроумно, — одобрительно заметил Эдам.

— Надо накормить Пру, когда она снова проснется. И мы должны будем накормить Бейтса — я уверена, что ему это необходимо. А утром нам понадобится завтрак. Да, и, кроме того, мне нужна ячменная вода для Пру.

— Посмотрите в кладовой, — предложил Эдам. — Там, где был лауданум.

Спустя полчаса на одном краю кухонного стола лежала пачка тетрадей, а на другом стоял ряд маленьких бутылочек. Десима с признательностью смотрела на них.

— Спасибо миссис Читти. Здесь есть сироп от кашля, порошок от головной боли и лавандовая вода, а в этой красной тетради полно медицинских рецептов.

Эдам перелистал тетрадь:

— Вот рецепт ячменной воды. Нужно положить ячмень в воду и оставить на ночь. — Он продолжал читать, покуда Десима рылась в ящиках с припасами, пока, наконец, не достала с триумфом ковш, полный ячменя. — В теплую воду. Утром добавить лимонный сок и сахар.

— Думаю, мы должны прежде всего попробовать что-нибудь испечь, — печально сказала Десима, беря одну из тетрадей с кулинарными рецептами. — Осталась одна буханка хлеба. И мы не сможем долго прожить на холодном мясе. О боже! — Она зевнула. — Я должна пойти спать.

Эдам наполнил горячей водой кувшины и отнес их наверх, покуда Десима освещала дорогу.

— Я мог бы сделать неплохую карьеру в качестве слуги, вам не кажется? — Он поставил один кувшин на ее умывальник и задержался у двери, когда она вошла. — Доброй ночи, Десима. — Поцелуй, который он запечатлел на ее лбу, был таким быстрым, что она все еще моргала, недоумевая, когда дверь спальни закрылась за ним.

— Доброй ночи, Эдам, — обратилась Десима к дверной панели. Это был не тот поцелуй, о котором она мечтала.