Джоанна Линдсей - Принцесса
Размышляя над всем этим и убирая со столов, Таня спиной чувствовала на себе пристальный взгляд незнакомца. И хотя внутренний голос говорил ей «Не оборачивайся!», она повернулась к нему и даже пошла к его столу. Какая-то неведомая сила тянула ее к этому человеку.
«Глупости, — думала она, — никакой это не дьявол, просто такой у него вид! Одет богато… Лицо смуглое, а глаза… Да и никаких дьявольских желтых огоньков там нет! Это же пламя свечей в них отражается. На самом деле глаза у него карие, светло-карие».
Поняв, что ей опасаться нечего, Таня улыбнулась. Смело приблизилась к столу. Ей вдруг стало весело, с ней такое редко случалось. Улыбка и радостное выражение лица совсем не вязались с тем грозным видом, который она на себя напускала, работая в таверне. Но по натуре она была довольно веселого нрава, только жизнь сделала ее другой. Этот незнакомец вдруг пробудил в ней женщину, и ей захотелось слегка пококетничать. А что? Он скорее всего приехал на пароходе, который завтра утром отбывает обратно вниз по реке.
— Что вам угодно, сэр? — спросила она непринужденно.
Ее улыбка удивила Штефана. Не потому, что она никак не вязалась с усталым видом девушки, просто он не привык, чтобы женщины улыбались ему вот так, с первой встречи. Чаще всего их пугал и смущал вид его шрамов, и они изо всех сил старались скрыть это, хотя и поглядывали на него с опаской. Но эта официантка, казалось, вообще ничего не заметила или же ей не привыкать — кого только не увидишь в такой дыре, как эта!
Но Штефану было приятно, что его внешность не отталкивала девушку. Именно то, из-за чего у него несколько минут назад испортилась настроение и что было причиной его размолвки с кузеном, совсем не смутило странную подавальщицу. Тут он призадумался, глядя на нее, почему она показалось ему странной. Что-то в ней было не так.
У нее глаза веселого, беззаботного ребенка, кажется, вот-вот прыснет от смеха. Они не подходят к ее бледному, изможденному лицу. А этот рот с бледными губами — и вдруг великолепные зубы, один к одному, как жемчужины. Он оглядел ее с ног до головы. Одета ужасно — серая широкая блуза и явно мужской потертый жилет, надетый сверху, делали ее фигуру бесформенной, выцветшая юбка и вдруг за поясом кинжал. Это еще для чего? А руки? Ладони красные и мозолистые, а тыльная сторона розовая, гладкая, кожа на руках до локтя покрыта нежным пушком… Ну, это совсем не вяжется с ее внешностью простолюдинки. Штефан снова глянул в ее глаза — какие темные круги под ними. Что-то слишком темные, словно тушь размазалась…
И тут он вдруг догадался.
— Замусолила себя такой черной краской, чтобы к тебе не приставали? — спросил он, усмехнувшись.
Девушка ахнула, и он рассмеялся. Покраснев, она стала торопливо вытирать краску. Теперь Штефану стало понятно: это та танцовщица, которая на сцене скрывала свое лицо, а внешность у нее не очень-то выразительная. Тут, в зале, она пыталась скрыть свое тело под этой мешковатой одеждой, а вот фигура у нее прекрасная, как угадывалось во время танца. Итак, у нее две роли: артистки, которая любому отдаст свое тело, и официантки-недотроги.
— Ничего смешного, сэр, — обиженно сказала девушка, подбоченившись.
Штефан видел, что на лице еще остались следы туши, и подмигнул ей:
— Еще надо вытереть. Хочешь, помогу?
— Что? Нет уж, не надо. Я сама.
Она, не задумываясь, подняла край своей серой хламиды к глазам, а Штефан, к своему удовольствию, смог полюбоваться гладкой, нежной кожей ее тела, которое немного виднелось из-под задранной блузы. На секунду ему стало совсем не смешно, снова вернулось то чувство необузданного желания, которое охватило его во время выступления танцовщицы.
Девушка привела себя наконец в порядок и смотрела на Штефана. Он окинул ее оценивающим взглядом, понимая, что уже ни за что не отпустит ее.
— Если вы закончили осмотр, может, скажете, что вы хотите? — сказала она. — Меня ждут посетители…
— Тебя.
— Что?
— Я хочу тебя.
Итак, она правильно поняла. Можно было не переспрашивать. Но что он нашел в ней такого, чтобы так сразу выбрать ее? Таня знает себя очень хорошо. Семь лет она старалась сделать из себя существо, способное вызвать только отвращение у любого нормального мужчины. Ее внешность не должна привлекать. И вот теперь все насмарку? Этот пару раз взглянул и уже желает ее! Сам-то довольно привлекательный, такое мужественное лицо. Кажется вполне состоятельным, из-под обыкновенного плаща видна хорошая одежда; Странно, что она приглянулась такому мужчине.
Таня поначалу решила, Что; он испанец или мексиканец, у него смуглая кожа и темные волосы. Но испанский акцент не спутаешь с другим, а у этого говор особенный, хотя он хорошо говорит по-английски. Может, он из Канады? Она плохо знала уроженцев с Севера, они редко заезжали в город.
Таня еще раз взглянула на незнакомца. У него и впрямь интересная внешность. Немного хищное выражение лица, резкие черты и эти шрамы на левой щеке и подбородке. Но они не вызывают отвращения. Таня даже испытывала сочувствие к человеку, у которого такие отметины на лице. Он знает, что такое боль, да и сейчас, возможно, страдает, а ей хорошо знакомы боль и страдание.
Но сочувствие не означает, что она готова пойти по его первому зову, забыв о чести. Его довольно грубое предложение она даже не удостоит ответом.
— Думаю, что Эйджи справится с вашим требованием отлично. Я сейчас пришлю ее, — сказала Таня.
Она повернулась и двинулась было прочь, но он схватил ее за пояс и резко притянул к себе. Таня не удержалась и с размаху плюхнулась прямо к нему на колени. С минуту она была не в силах не то что двинуться с места, но и слова сказать.
Наконец она смело взглянула на этого нахала.
— Вы явно напрашиваетесь на неприятности, сэр! — сказала она твердым голосом.
— Тише! — только усмехнулся он. — Нечего тебе дуться! Смотри.
И он насыпал в подол ее юбки двадцать золотых монет.
Таня уставилась на деньги. Она никогда не видала столько сразу. И они предназначались ей за услуги. Эйприл и Эйджи получали по доллару или по два со своих тайных клиентов, а Доббс платил им и того меньше. А тут ей одной… У Тани в голове поднялся целый рой мыслей о том, что она могла бы сделать на эти деньги.
«Боже, помоги мне не поддаться искушению!» — молилась она про себя. Еле сдерживалась, чтобы даже просто не дотронуться до злосчастных монет. Нет, это действительно сущий дьявол! Столько денег только за то, чтобы она отдалась ему, лишилась девственности, которую и не берегла для кого-то определенного. Она и замуж не собиралась выходить… Кругом сплошные мужланы… А этот такой ухоженный, от него приятно пахнет и внешне вполне ничего. Может, ей даже понравится… Господи, и о чем она только думает?
