Донна Валентино - Рыцарь прерий
– Спасибо тебе, друг.
Несколько мгновений они сидели в дружеском молчании.
– Тебе бы следовало сначала заглянуть через край, Джеффри, – как это сделал я. То, что ты там увидишь, заставит тебя передумать.
– Мое решение твердо.
Он прикоснулся к талисману, ища успокоения. Казалось, он пульсирует под его пальцами, и Джеффри задержался на месте дольше той минуты, когда намерен был перевести свою лошадь на полный галоп.
И тут лошади рыцаря и его спутника одновременно повернули головы назад, а еще секунду спустя менее чуткий слух Джеффри тоже уловил приближающийся топот копыт.
Хромой Селезень улыбнулся.
Джеффри не мог бы сказать, что удивило его сильнее: вид приподнявшихся в улыбке губ его сурового товарища, который впервые за все время их знакомства позволил себе это выражение чувств, или приближающееся к ним облако пыли. Постепенно Джеффри смог рассмотреть, кто же так напылил: это оказалась лошадь капитана Чейни, усиленно подгоняемая своим седоком, но отстававшая все сильнее, и быстроногий гнедой конь с растрепанной всадницей, стрелой летевшие прямо к нему.
Когда Джеффри впервые увидел Джульетту, он принял ее за ведьму. И она действительно оплела его сердце чарами, похитила его разум и полонила все его чувства. Он был так же бессилен справиться со своими чувствами к ней, как умерить бешеную скачку своего пульса. Ведь сумей он сделать то или другое – и будет обречен на верную смерть. Даже сейчас, когда он не сомневался в том, что появление возлюбленной будет только попыткой помешать ему осуществить свои намерения, оно заставило его ликовать.
Он не сдвинулся с места, хотя всем существом своим хотел пустить лошадь навстречу Джульетте и встретить ее на полдороге. В эту минуту он сомневался в том, что у него хватит силы воли продолжить свой путь, если он свернет с него хотя бы на шаг.
Арион радостно заржал, приветствуя хозяина, и чуть не сбросил его с седла, ткнувшись мордой ему в грудь. Джеффри положил ладонь на шелковистую шкуру своего скакуна и ощутил кожей теплое конское дыхание. Ему хотелось бы, чтоб его кожу щекотало более мягкое дыхание, но он не мог придвинуться к Джульетте, когда их разделяла полутонная громада, требовавшая ласки с просто-таки щенячьим восторгом.
– Кровь Господня, Джульетта, нам надо спешиться, пока кони не расплющили нам ноги!
А в следующую секунду Джеффри уже стоял всего в одном шаге от любимой, мысленно проклиная надетые на нем ржавеющие доспехи. Даже если бы он поддался порыву и притянул Джульетту к себе, он ничего не почувствовал бы – и это казалось ему хуже адской муки. А возможно, все обстояло как раз наоборот. Если бы после этих недель бесплодного желания он ощутил ее тело, его по-человечески слабое сердце могло бы помешать ему выполнить долг.
Джульетта была покрыта дорожной пылью от кончиков сапожек до спутанных завитков волос, и стала вся серо-коричневой, за исключением синих глаз и кругов под ними, где она вытирала слезы. Проживи Джеффри еще шестьсот лет – и все равно ему не встретить женщины, которая показалась бы ему красивее Джульетты, какой она была в эту минуту.
Даже если бы Хромой Селезень и капитан Чейни в это мгновение сами кинулись в пропасть, он бы этого не заметил.
– Почему ты приехала, Джульетта?
– Потому что тебя надо было искать здесь. Ты был прав, Джеффри. Энгус Ок посылает тебя как раз туда, где тебе необходимо быть. Я должна была последовать за тобой в какое-то опасное и страшное место… Я должна была уехать из Брода Уолберна, чтобы найти мою любовь, мою жизнь!
Тут она бросилась ему в объятия, и он понял, что ошибался, считая, будто ничего не почувствует. Вес ее тела заставил проржавевшие звенья кольчуги вонзиться ему в тело, несмотря на кожаный жилет, и тысячи уколов напомнили Джеффри о боли, терзавшей его сердце с той минуты, как он покинул Джульетту. Ее тепло проникло сквозь металл, словно само ее естество входило в душу >ыцаря, которая будет вечно принадлежать ей одной.
А на возлюбленной никакой кольчуги не было, так что можно было с огромным удовольствием обнять Джульетту и попробовать на вкус горячую кожу ее шеи.
– А это что? – пробормотал он, почувствовав плотный бумажный прямоугольник, приколотый у нее на груди.
– Письмо, которое прислал профессор Берне, как и обещал.
Его страсть мгновенно остыла, словно раскаленная подковка, опущенная в холодную воду.
– Ты не можешь основывать свое доверие на словах, которые написал незнакомый человек.
Джульетта лукаво ему улыбнулась.
– Ты прав. Сын миссис Эббот, Герман, все время писал о сбежавших верблюдах, а я ни единого не видела! А ты видел?
Джеффри не ответил на ее озорную увертку и указал подбородком на письмо профессора Бернса.
– Может, он подтвердил то, о чем я тебе говорил, и ты приехала просить прощения?
– Нет.
Значит, его самые худшие опасения оправдались. Он бы смог выдержать расставание с Джульеттой, зная, что она будет вспоминать о нем как о герое, который пожертвовал их любовью ради достойного дела.
– Значит, он назвал меня лжецом, а ты ему поверила и приехала упрекать меня за обман?
– Нет! – Джульетта ловко вынула письмо из-под платья. – Смотри. Я его не открывала.
На конверте выделялась печать из сургуча, скреплявшая непрочитанное письмо.
Она засунула письмо обратно и снова прижалась к Джеффри.
– Мне все равно, что там написано. Я люблю того человека, который сейчас стоит передо мной. Я не могу пообещать, что никогда не буду испытывать сомнений, но любить тебя я буду всегда. – Ее пальцы скользнули вдоль кожаного ремешка, охватывавшего его шею, и рыцарю показалось, что талисман одобрительно запульсировал, распространяя волны дрожи по его телу. – Давай отправимся прямо сейчас, пока я не успела слишком испугаться. Давай отдадим этот талисман по назначению. Мне надоело делить тебя с давно умершим королем, как тебе надоедало делить меня с памятью о бедном Дэниеле.
– Ты… ты прыгнешь вместе со мной? А как же твой город, Джульетта? Ты его бросаешь?
– Думаю, что благодаря тебе даже регулярной армии не удалось бы теперь согнать наших поселенцев с их земли. Брод Уолберна никуда не исчезнет, сколько бы времени мы ни отсутствовали.
– Значит, пока ты веришь всему, что я тебе говорил? Ее сияющее дивным светом лицо вдруг затуманилось, словно ясный летний день с наступлением сумерек, но она улыбнулась и прижала ладонь к его груди напротив сердца.
– Ох, Джеффри, мне предстоит поистине невероятный прыжок через собственное недоверие!
Когда Джеффри попытался посадить Джульетту на спину Ариону, тот отпрянул, так что влюбленным пришлось поменяться конями. Возможно, это было к лучшему: Джеффри не сомневался в том, что Арион прыгнет, не колеблясь, и увлечет за собой второе животное. А когда они попадут в родную эпоху Джеффри, вторая лошадь им весьма пригодится.
