Жюльетта Бенцони - Звезда для Наполеона
– Я задыхаюсь! – простонала она. – Пощадите…
– Приподними плащ, – посоветовал новый голос. – Все равно уже прибыли.
Действительно, паром ударился о берег как раз в тот момент, когда объятия плаща ослабели. И вовремя! Марианна теряла сознание. Она инстинктивно вдыхала ледяной воздух, в то время как жесткая, затянутая в кожу рука энергично похлопала ее по щекам.
– Она в обмороке, – заметил обладатель резкого голоса. – Вот и хорошо.
– Беспамятство может продлиться дольше, чем желательно, – ответил другой.
Оба эти голоса выдавали людей образованных и воспитанных. Они, безусловно, не были голосами бандитов с большой дороги, отметила Марианна, чей разум еще автоматически действовал. Когда она приоткрыла глаза, то увидела склонившихся над ней двоих мужчин в черных масках, круглых шляпах и просторных плащах для верховой езды. Они находились уже на другой стороне Сены, и под первыми деревьями Булонского леса, доходившего почти до берега, она смогла различить двоих всадников, ожидавших около экипажа, который показался ей знакомым.
– Черный фиакр! – невольно пробормотала она.
– Каково! – воскликнул, смеясь, один из замаскированных. – Она его заметила! Решительно, ты прав: она гораздо опасней, чем можно подумать. Вперед в дорогу!
– Одну минутку! Именно потому, что она опасна, надо соблюсти некоторые предосторожности. Дать ей возможность дышать, это одно дело…
– Но, в конце концов, – запротестовала Марианна, когда второй незнакомец ловко и быстро связал ей руки шелковым шарфом, – что я вам сделала? Почему вы меня увозите?
Гнев боролся в ней со страхом, и инстинкт самосохранения заставлял ее задавать безответные вопросы.
– Это вам скажут, мадемуазель, когда мы прибудем на место! – ответил он. – А сейчас – ни слова больше. Нам не хотелось бы самим убить женщину.
В обтянутой перчаткой руке неожиданно блеснул длинный дуэльный пистолет, и она почувствовала, как дуло коснулось ее правой груди. Угроза была действительно серьезной.
– Я буду молчать, – выдохнула она.
– Отлично! Вы позволите?
Другим шарфом ей завязали глаза так плотно, что она оказалась в абсолютной темноте. После чего похитители взяли ее под руки и повели к фиакру. Изнутри кто-то подхватил ее, помогая подняться по ступеньке. Дверца захлопнулась. Марианна присела на довольно удобное сиденье. Она слышала рядом с собой чье-то дыхание и догадалась, что это тот, кто помог ей взойти внутрь.
Снаружи донесся голос:
– Там, у самой воды, лежит муфта. Ее нельзя оставить. Начальник приказал: никаких следов!
– А почему бы и нет? Могут подумать, что она утонула.
– После чего аккуратно положила свою муфту на противоположном берегу! Идиот!
Дверца фиакра вновь отворилась, и на ее связанные руки упала муфта. Впервые Марианна услышала голос сидящего рядом с нею и едва удержала дрожь ужаса. Голос был скрипучий, металлический и беспощадный.
– Сколько хлопот из-за какой-то ренегатки!
– Мы должны были захватить ее, а не судить! – твердо отрезал первый. – Если она виновата, она умрет, но мучить ее – бессмысленно. Надо доставить ее к начальнику целой и невредимой.
Наконец экипаж тронулся и помчался в гущу леса. Марианна слышала, как сзади скачут всадники. Теперь оставалось узнать, кто же этот начальник, к которому ее везут.
Поездка в фиакре оказалась кратковременной, но то, что последовало за нею, длилось гораздо дольше. Два похитителя взяли Марианну за руки и не столько помогали идти, сколько тащили за собой по показавшейся ей бесконечной дороге. Похоже было, что они спускались по ужасному склону, скользкому и зловонному. Ночной холод стал сырым и пронизывающим, как на дне колодца. Отвратительный запах тления щекотал ноздри. Ни один луч света не проникал под повязку, которую удалось немного сдвинуть во время тряски в фиакре. Марианна двигалась в кромешной тьме и полной тишине, ибо ни один из ее конвоиров не проронил ни слова с тех пор, как они покинули берег Сены. Если бы не крепкая хватка, удерживающая ее, и доносившееся дыхание, она могла бы подумать, что ее увлекают призраки. Иногда во время этой апокалипсической прогулки раздавались крики кошек и плеск воды. Ее обутые в атласные бальные туфли заледеневшие ноги были изранены бесчисленными камнями, по которым пришлось идти. Она давно уже упала бы без поддержки своих призрачных спутников. Страх леденил ей кровь, останавливал дыхание. После волшебного павильона, где она познала такое счастье, это ужасное приключение казалось кошмаром, от которого, к сожалению, нельзя было пробудиться. Она чувствовала себя бьющейся о прутья клетки птицей, получающей при этом только раны.
Внезапно послышалось хлопанье двери. Они подошли к освещенному помещению, так как Марианна заметила отблески света. Под ногами зачавкала липкая грязь то ли двора, то ли сада, затем пришлось подняться по шатким ступеням. Кто-то свистнул три раза, и раздался двойной стук. И вдруг стало тепло. Марианна ощутила, что стоит на полу. В нос ударил запах вареной капусты и кислого вина. Повязка упала с ее глаз.
Она с опаской посмотрела, кто ее окружал: пятеро мужчин в черных костюмах и масках, одетых с некоторым изяществом, и двое со свирепыми лицами, в грязных блузах и клеенчатых фуражках. Эта группа зловеще выделялась на фоне убогой таверны, освещенной двумя чадящими лампами. Блестящие от грязи и сажи стены, шаткие столы, стулья с продавленными сиденьями и стоящий в углу старый сундук, покрытый изъеденной молью материей, – такова была обстановка. Только стоящие на полке бутылки и стаканы имели вид новый и опрятный. Но больше всего поразила пленницу внезапно появившаяся из тени невероятная старуха, опиравшаяся на клюку. Сгорбленная, какая-то покореженная, в громадном чепчике из порванных грязных кружев и с таким же грязным муслиновым платком, завязанным на груди. Испещренное пятнами платье шилось, возможно, из голубого шелка, а с шеи свисал большой, сверкающий золотом крест. Лицо старухи являло невероятное сплетение морщин, придававших ему вид коры старого дерева, но если тонкий нос мирно соседствовал с подбородком, глаза, почти такие же зеленые, как у Марианны, блестели, словно молодые листья на сохнущей ветке.
Ковыляя на покрученных ревматизмом ногах, старуха подошла к Марианне и оглядела ее с хищной улыбкой.
– Хороша добыча, барон, очень хороша добыча! – посмеивалась она. – Вот так штучка! Черт возьми! Атлас, горностай… не считая того, что под ними! Ты действительно хочешь отправить все это с камнем на шее на дно Сены? Разве это не мотовство?
Струйка холодного пота побежала по спине молодой женщины при звуке скрипучего смеха ужасной старухи. Человек же, которого она назвала бароном, – очевидно, главарь этих людей, – пожал плечами:
