Жюльетта Бенцони - Ожерелье Монтессумы
— Привет всей компании, — весело поздоровался археолог. — Я вижу, что вы тут не скучаете! Поверьте мне, я счастлив оказаться среди вас!
Не веря ни своим глазам, ни своим ушам, Альдо, которого донья Луиза пыталась незаметно освободить от кляпа, подумал: не сошел ли его друг с ума? Что он надеялся сделать один в этом доме, полном вооруженных людей? Это же верная смерть! Грегори, судя по всему, задал себе тот же вопрос.
— Откуда вы его выудили?
— Из парка, — сказал один из державших Адальбера. — Он перепрыгнул через стену и кормил собак мясом. Увидев нас, он с такой скоростью начал бегать по парку, что мы вшестером его едва поймали. Он ускользал из рук, словно угорь!
— Этот тип должен был сидеть в своей парижской квартире под постоянным наблюдением! Сборище идиотов! — заорал разъяренный Солманский. — Когда я с ними закончу, я с вами разберусь.
— Не стоит на них сердиться, — заступился за бандитов Адальбер. — Они просто ошиблись… Ваши подручные проводили меня до самого Лувра, ждали меня до вечера и не пропустили момента, когда я оттуда вышел. Только это был не я, а брат-близнец моего лакея, одетый в мою одежду. Это позволило мне в его костюме спокойно сесть в такси, которое ожидало меня на набережной Сены. Видите ли, Лувр — дворец старый, с множеством потайных уголков и переходов. Все они мне отлично известны. Кстати, по-моему, мы с вами не знакомы?
Взбешенный Солманский отхлестал его по щекам, приговаривая:
— Скоро ты пожалеешь, что встретился со мной! Свяжите и его тоже!
В мгновение ока Адальбер оказался связанным на полу рядом с Альдо, которого донья Луиза сумела все-таки избавить от кляпа.
— К чему это театральное появление? — шепотом спросил его Морозини. — Зачем ты так глупо попался?
— Это, мой дорогой, военная тактика, которую называют диверсией. Они ловили меня впятером или вчетвером. Ты лучше прислушайся! Пока они занимались мной, сочувствующие нам перебрались через стену… Ты слышишь?
В саду явно шла перестрелка, следом за выстрелами иногда слышались крики. Грегори подошел к двери и выглянул… Он резко отпрянул, сорвал со стены арабский кинжал и, схватив донью Луизу за волосы, приставил ей лезвие к горлу. Увидев, что его люди отступают, Солманский крикнул:
— Я не знаю, сколько вас там! Но, если кто-то из вас переступит через порог, я пущу старухе кровь! А вы закройте дверь! — приказал он своим помощникам. — Она достаточно крепкая…
Четверо мужчин сумели захлопнуть тяжелую дверь перед носом нападающих и забаррикадировать ее. Это позволило бандитам перевести дух… Альдо бы с удовольствием поподробнее расспросил обо всем Адальбера, но Солманский поставил ногу ему на грудь и начал привязывать длинные волосы доньи Луизы к резным украшениям высокой спинки кресла. Он так сильно натянул их, что женщина не могла пошевелиться. У той на глазах показались слезы.
— Вы действительно монстр! Но вы не можете постоянно выигрывать…
— Отчего же? — со зловещей усмешкой поинтересовался Солманский и крикнул тому, кого называл Слимом: — Сколько их там?
— Трудно сказать, слишком темно! Мне кажется, что это какие-то крестьяне. Ими руководит старикашка, который чертовски здорово стреляет.
— Сейчас мы это выясним! Эй, ты, археолог! Скажи-ка нам, кто твои друзья?
— Контрабандисты, насколько мне известно. Судя по всему, живя в этом замке, вы мешаете их торговле.
— Это что-то новенькое! Но это отличная гарантия: жандармы сюда не сунутся. Они плохо уживаются друг с другом…
— Может быть, — согласился Слим. — Но сейчас-то что нам делать?
— Нам? Ничего! У нас трое заложников, не считая Изабеллы, так что нам нечего особенно бояться. Эй, вы, наверху! — обратился он к мужчинам, которые по-прежнему держали зал под прицелом. Они были приучены к слепому повиновению и, не получив нового приказа, ни на шаг не сдвинулись с места. — Пусть трое из вас перейдут к окнам фасада. Стреляйте во все, что шевелится.
Несколько секунд спустя раздался выстрел, и снаружи кто-то закричал от боли, что подтверждало верный расчет Солманского. Он расхохотался:
— Браво! Мы с ними скоро покончим. Если дело примет плохой оборот, то под покровом темноты мы сумеем спуститься к реке, возьмем с собой женщин и кое-какие безделушки. Теперь, когда изумруды у нас…
— А что делать с этими двумя? — спросил тот, которого звали Макс.
— Их придется убить, но надо постараться, чтобы они подольше помучились. Прежде чем покинуть Европу, я доставлю себе удовольствие заняться семьей Морозини, — проговорил негодяй и ударил Альдо ногой под ребра. Тот едва сдержался, чтобы не закричать от боли.
— Самое простое, — размышлял вслух Макс, не услышавший конца фразы, — это поджечь эту дыру, а потом свалить…
В зале воцарилась тишина, как будто все затаили дыхание. Альдо и Адальбера волновала не столько их собственная судьба, сколько участь молодой девушки, которая, привязанная в своей спальне, в ужасе ждала похотливого негодяя… Казалось, что пока Грегори, погруженный в свои размышления, забыл о ней. Он наливал себе стакан за стаканом, прислушиваясь к звукам, доносившимся снаружи. Пару раз раздались взрывы, а когда Макс попробовал высунуть нос наружу, пуля вонзилась в дверную раму, едва не задев его…
— Что он имел в виду, когда говорил о реке? — шепотом спросил Альдо, который, сумев опереться об Адальбера, пытался вытащить стилет из кожаных ножен. — Здесь поблизости только Нивель, но до нее все-таки довольно далеко.
— В этом краю множество сюрпризов. Ты еще в этом убедишься, если мы выберемся отсюда живыми… Да что ты ерзаешь? Лежи спокойно!
— Я пытаюсь вытащить нож. И не говори мне, что у тебя его нет!
— Есть, конечно! Но все произошло так быстро, что я о нем забыл!
Приглушенный разговор мужчин, лежащих у ее ног, наконец привлек внимание пребывавшей в забытьи доньи Луизы.
— Подождите, я сейчас вам помогу, — проговорила она.
В мгновение ока с неожиданной ловкостью женщина перерезала путы на пленниках так, чтобы внешне они выглядели неповрежденными, но освободиться от них теперь можно было легко. В этот момент Грегори вернулся к ним и обратился к Адальберу, пнув его для начала ногой:
— Ну-ка, давай поговорим! Сколько человек ты привел с собой?
— Я не считал, что-то около десятка, должно быть.
— Отлично, — хохотнул Солманский. По голосу было заметно, что он уже пьян. — Я позову стражей подземелья, и они расчистят место… А пока, — он громко икнул, — я объясню… очаровательной Изабелле, кто… теперь… ее хозяин!
Солманский хотел было допить бутылку, которую держал в руке, но почувствовав, что опьянел, отбросил ее в сторону и твердым шагом направился к лестнице.
