Патриция Грассо - Обольщение ангела (Сердце ангела)
– Вот и умница, – сказал Гордон, похлопав ее по руке. Потом кивнул трактирному слуге, чтобы тот привел их лошадей.
Если б только он любил меня, подумала Роберта, не в силах выбросить из головы зловещий образ эшафота. Если б только он любил меня, и мы снова были бы в горах на летнем пастбище!
А в это время Мунго Маккинон и Лавиния Керр сидели в таверне Макдоналдс и приглушенными голосами разговаривали о супругах Инверэри.
– Я поверить не могу, что эта дикарка с гор и в самом деле в один прекрасный день станет герцогиней Арджил, – с недовольной миной сетовала Лавиния, удивленная и раздосадованная тем, что упустила такую прекрасную партию.
– Это дитя гор не такое уж ничтожество, – возразил Мунго. – Она единственная дочь Макартура и племянница графа Басилдона.
– Не могу понять, зачем она сказала, что при дворе Тюдоров в моде эти перчатки, – с жаром продолжала Лавиния, не замечая насмешливого взгляда кузена. – Она что, старается сделать из нас дураков?
Мунго покачал головой:
– У жены Горди есть веская причина прятать свою руку.
– Она изуродована? – спросила Лавиния, сразу оживившись при таком предположении.
Почувствовав злорадную нотку в ее голосе, Мунго хмыкнул:
– В некотором роде.
– Расскажи, что тебе известно.
– Роберта Макартур – зеленоглазая дочь английской колдуньи. На левой руке есть доказательство этого, – сказал Мунго, и в голосе его прозвучала откровенная ненависть.
Эти слова удивили Лавинию.
– Не понимаю, что ты имеешь в виду, кузен.
– Бригитта Макартур была причиной смерти моего отца и тетки, – пояснил Мунго. – И я всю жизнь дожидался момента, когда смогу отомстить.
– С чего ты это взял? – спросила Лавиния. – Ведь прошло уже двадцать лет, как твой отец погиб в горах, а тетка получила стрелу, предназначенную кому-то из Менци.
– По милости Бригитты Макартур, – с горечью в голосе сказал Мунго, – я вырос без отца. Я нашел письма, доказывающие, что именно она была виновна в его смерти.
– Как все это случилось? – поинтересовалась Лавиния. – Расскажи, я ничего об этом не знаю.
– Моя тетка Антония ненавидела Бригитту Макартур и желала ее смерти, – начал рассказывать Мунго. – Ради любимой сестры мой отец, переодевшись в одежду клана Менци, похитил Бригитту Макартур и увез далеко в горы. Он собирался утопить ее, сбросив со скалы, но эта ведьма каким-то непонятным образом ухитрилась сама утопить его… Рано или поздно, но я отомщу за это Макартурам. Когда мы были в Англии, я едва не отправил на тот свет Даба, а потом и Роберту, но, на мое несчастье, дьявол их спас.
– Граф Данридж сейчас в Эдинбурге, – заметила Лавиния. – Почему бы тебе не послать ему вызов и не покончить с этим?
– Я стремлюсь к мести, а не к самоубийству, – сухо возразил Мунго.
– Тогда почему ты не убил Бригитту Макартур? – спросила Лавиния.
– Я непременно доберусь до нее, как только она покинет стены Данриджа, – со зловещей улыбкой ответил Мунго. – Я намерен уничтожить весь этот проклятый род Макартуров, под корень извести его. А начну с их дочери. Она легкая добыча и как раз под рукой.
– Но ведь дочь не отвечает за мать, – попыталась урезонить его Лавиния.
– Да?.. А сама-то ты на чьей стороне?
Лавиния бросила на него холодный взгляд.
– На своей. А о каком доказательстве у нее на руке ты говорил?
Мунго осенил себя крестом и сказал:
– У этой ведьмы на левой руке «дьявольский цветок». Я сам его видел, когда мы ехали в Шотландию.
Лавиния разразилась смехом:
– Кузен, ты и в самом деле веришь в такую чепуху?
– Король Яков верит в магию и колдовство.
– И что из этого?
– На этом можно сыграть, – сказал Мунго. – И ты должна мне помочь. Когда завтра вечером мы будем ужинать с королем, я хочу, чтобы ты втянула эту ведьму в спор. В конце концов мы вынудим ее выставить свою руку на всеобщее обозрение. А на следующее утро ты притворишься больной, и я скажу королю, что это она, проклятая, сглазила тебя. Якову ничего другого не останется, как приговорить ее к смерти за колдовство. Этим я положу начало своей мести Макартурам, а ты выйдешь замуж за Гордона и станешь со временем герцогиней Арджил.
– Ты с ума сошел? – воскликнула Лавиния, которой отнюдь не улыбалась перспектива ввязаться в столь рискованное предприятие. – Эта женщина носит наследника Инверэри. И ты думаешь, Горди позволит тебе погубить ее?
– У Горди есть наковальня, на которой он выкует себе еще одно отродье.
Лавиния сдавленно хихикнула, но покачала головой:
– Кузен, я не буду принимать участия в убийстве ребенка.
– А я думал, что тебе нужен Кэмпбел, – парировал Мунго.
– Был нужен, – кивнула она. – Но теперь я поняла, что при дворе есть и другие, не менее привлекательные мужчины.
– Кто, например?
Она надменно улыбнулась:
– А вот это уже не твое дело.
– Ливи, помоги мне это устроить, – сказал Мунго с легкой улыбкой, хотя глаза его совсем не смеялись. – Сделай, что я прошу, или я шепну на ушко твоему отцу, чтобы он поторопился выдать тебя замуж. Я слышал, что старик Рэмси ищет себе жену.
– Эта вонючая свинья? – вскричала Лавиния. Ужасная мысль, что ей придется делить ложе с беззубым, дряблым стариком, от которого противно пахло, заставила ее пойти на попятный. – Ладно, я втяну ее в спор, но больной притворяться не стану.
– Ты только заведи с ней какую-нибудь свару, а уж я устрою все остальное.
Мунго выложил на стол несколько монет и, поднявшись, они с Лавинией направились к выходу.
– Кстати, – сказал он, – займи-ка для меня место рядом с собой завтра на заупокойной службе. Я немного запоздаю.
Лавиния остановилась и резко повернулась к нему.
– Почему? – подозрительно спросила она.
– Есть одно дельце, – ответил он.
– Какое?
Мунго слегка поднял брови и улыбнулся так зловеще, что у нее дрожь пробежала по спине.
– А это уж, моя дорогая кузина, тебя не касается.
17
-Пожалуй, я могла бы чувствовать себя счастливой, если бы только…
– Если бы что?..
Роберта подняла руку и приложила палец к губам отца, призывая его к молчанию, как он сам когда-то делал с ней в детстве. С улыбкой заглянув в его черные глаза, она взяла отца под руку.
– Пойдем немного прогуляемся, – предложила она. – И там я объясню тебе, что имею в виду.
Они вышли и двинулись по желтеющим лужайкам за ограду аббатства Холируд, туда, где, словно старые друзья, росли рядом несколько вековых дубов. Глубоко вдыхая свежий прохладный воздух, Роберта любовалась их золотой осенней листвой.
Рядом с отцом она чувствовала себя спокойно и уверенно. Хотя Йен Макартур пользовался репутацией человека горячего, а порой и неукротимого, он был всегда лучшим другом и защитником для нее. Несмотря на свои многочисленные обязанности главы клана, отец всегда находил для нее время. Роберта внутренне улыбнулась, вспоминая, как он проводил с ней долгие часы, когда она скучала в одиночестве, как они болтали, сидя она за кружкой молока, а он за кружкой сидра. Он всегда принимал ее сторону в ссорах с двумя младшими братьями, обижавшими ее, и утешал, когда она плакала оттого, что никто из детей не хотел с ней играть.
