Памелла Джекел - Звезда моря
— Что это? Кто там? Выходите!
Послышался звук тяжелых шагов и звон цепей.
Затем появилась фигура в лохмотьях. У этого человека была борода, но волосы не могли скрыть шрамов на его лице. От старых ран на щеках остались белые рубцы. На нем был железный ошейник, соединявшийся цепью с кандалами на лодыжке левой ноги. Он подпрыгивал на одной дрожащей ноге, как старый аист, а другая волочилась сзади. Анна остолбенела:
— Боже мой! Кто вы?
Он тихо ответил:
— Бойд, мэм, заключенный из Нью-Чейт.
— Куда вас везут?
— Говорят, в Вест-Индию. Работать на плантациях сахарного тростника.
— Боже мой! Что же вы такое сделали, что с вами так обращаются?
Изможденный старик сделал шаг назад и с чувством достоинства произнес:
— Я — правая рука капитана! Мне повезло больше, чем другим.
Глаза Анны округлились от удивления, и она подошла к люку, попытавшись его приподнять. Но он был плотно закрыт.
— Джордж! Корнер! — крикнула она, и несколько мужчин бросились открывать люк. Ядовитый воздух ударил в нос, и Анна с Мэри отшатнулись.
Корнер вернулся с верхней палубы.
— Анна, их там еще больше. Все прикованы, как собаки.
Женщина пошла наверх и увидела десятки немощных людей, прикованных друг к другу. Этим рабочим доверяли. Это была «элита» среди всех заключенных.
В трюмах корабля находились остальные узники, корчившиеся здесь, как в аду. Зловоние было невыносимым, но женщины, Том и еще несколько человек спустились вниз с факелами. Здесь находились убийцы, насильники, грабители, сводники и проститутки, жалкие воришки. Мужчины и женщины, молодые и старые, были прикованы друг к другу, как звери, и дрожали от страха. У некоторых на лбу было клеймо «У» — уголовник. Все были очень слабы, они лежали и смотрели, как Анна и Мэри спускаются по лестнице.
— Божья матерь! — прошептала Мэри. — Посмотри туда, — она указала в самый темный угол. Два трупа, наполовину сгнившие, наполовину съеденные паразитами, лежали там.
Анна поднималась по лестнице, ее шок сменился ненавистью, ее трясло от злости.
— Мы должны привести их наверх, ребята, — сказала она, — тот, кто может идти, пусть идет, тех, кто не может — нужно перенести.
На удивление никто не перечил. Через некоторое время заключенные лежали на палубе — свободные от оков, они подставляли лица солнцу. Когда команда пиратов увидела этот ужас на королевском корабле, она стала взывать к справедливости.
— Вздернуть капитана, — кричал Фезерстон, — а потом бросить его акулам на съедение!
— Да! — одобрительно отозвались остальные, — и офицеров тоже!
Анна посмотрела на команду корабля, стоящую у планширов и робко смотревшую на нее. Они не сделали попытки ни помочь, ни помешать спасению этих несчастных. Но она знала, что капитан не мог сделать все это в одиночку.
— Нет! — удержала она своих людей, — пусть заключенные сами с ними расправятся. Это будет справедливо.
Большинство узников было ослеплено светом, но они сразу же ожили, как только пираты дали им воды и похлебки. Некоторые были без сознания. Один бессвязно бредил.
— Это корабельный хирург, — прошептал Бойд Анне, — он был за нас, но капитан его тоже пытал. Он пробовал организовать мятеж, но его подавили.
Хирург стонал и катался по палубе, и Анна видела свежие рубцы на его спине: его недавно жестоко пороли. Несмотря на пытки, он выживет, так как выглядит намного лучше остальных.
— Как его зовут? — спросила она Бойда.
— Доктор Майкл Рэдклифф, мадам. Мы взяли его в Бристоле. Надеюсь, он выживет.
Анна мрачно ответила:
— Выживет, Бойд.
Через несколько часов заключенные поняли, что они, наконец, свободны. Анна не успела им дать команду, и они бросились на связанного капитана, как бешеные волки, разрывая его на части голыми руками. Кто-то взял пику, кто-то кнут, через несколько минут тело капитана превратилось в кровавое месиво, его форма была разорвана в клочья, глаза вылезли из орбит от страха.
Когда заключенные подошли к офицерам, жажда мести уже немного поутихла. Некоторые из команды предпочли броситься в воду, нежели вынести пытки, подобные тем, что они только что видели.
Анна знала, что не сможет противостоять насилию, так как ее команда жаждала того же. Она распорядилась, чтобы «Джуэл» снабдили провизией и отправили своей дорогой. Они с Мэри взяли к себе хирурга, который едва ковылял и покинули корабль.
Когда они оказались на палубе «Куин», Анна оглянулась и увидела, что капитана корабля Его Величества выпороли до бессознательного состояния и посадили на корточки перед стволом пушки. Она видела, как заключенные зарядили пушку, и удар снес капитану голову, как тыкву, разбрызгивая по палубе кровь, разбрасывая кости.
Анна посмотрела на Мэри, которая не в силах была оторвать глаз от этой сцены.
— Когда крысам нечего есть, они набрасываются друг на друга, — пробормотала Анна. Мэри сморщилась, и они повели хирурга вниз.
Женщины привели врача в кормовую часть судна, к Фезерстону, и уложили в постель. Он попытался вскочить, бросился к Анне и заколотил кулаками по ее спине. Его безумные темные глаза были открыты, он так же внезапно упал на койку и успокоился.
Анна стояла и смотрела на него. «Даже, если он смотрит в лицо смерти, он не сдается, — подумала она, — он воин».
***Той ночью женщина бродила по палубе, мысли ее были далеко отсюда. Она ощущала беспросветное одиночество. Ей было не с кем поделиться своим беспокойством. Мэри, ее названная сестра, отдала свое сердце Тому.
Ее мысли были подобны быстрому ветру, носившемуся над бесплодной землей. Она не могла выбросить из головы мысли о Джеке. Почему в их любви пропало доверие и уважение? Им было трудно оставаться друзьями. Кто знает, чья рука первой отвесила пощечину, когда они начали ссорится? Размышления Анны были прерваны шепотом и бормотанием. Так ведут себя заговорщики. Она знала людей, которые собирались под мачтой, чтобы пожаловаться друг другу, но не подошла к ним, а специально ушла подальше на корму.
Ее опасения оправдались, утром произошла стычка. Гуннер Харвуд-вышел вперед, неся перед собой черный шар, как предупреждение о смерти. Он показал его всем, а потом протянул Анне. Ее охватила волна негодования. Он передал его ей, а не Джеку. Анна взглянула на капитана, тот смотрел вперед, положив руки на штурвал. Только играющие желваки выдавали его. Женщина распечатала письмо дрожащими руками и прочитала: «Мы обвиняем Калико-Джека в пьянстве и в том, что он уклоняется от захвата судов и трофеев. Мы берем корабль в свои руки, и нечего женщинам управлять нами. Запасы кончаются. Трюм пуст».
