Виктория Холт - Шестая жена

Томас, ожидая рождения ребенка, ходил из комнаты в комнату.

— Еще не родила? Нет? — спрашивал он. — Бог ты мой, как долго... сколько же еще ждать?

Приближенные дамы королевы, любившие свою госпожу, хотели рассказать ей, как сильно переживал Томас, но знали, что она не поверит в это. Королева больше не верила ему, все его оправдания не тронули ее. Он всегда лгал ей, и она никогда ему больше не поверит.

Дочь Катарины родилась в последний день августа, когда жара была просто невыносимой.

— Девочка! — разнеслась по замку весть. Все были разочарованы — ждали мальчика.

Астрологи предсказывали, что у адмирала родится сын. Он верил в это и хвастался направо и налево, что его сын будет умнее, красивее и сильнее, чем сын его брата.

И вдруг... девочка!

Но Томас не показал разочарования. Полный раскаяния за те страдания, которые он причинил Катарине, он жаждал уверить ее в своей любви и преданности. Елизавета жила теперь далеко, в Хэтфилде, и он думал только о Катарине, своей обожаемой жене. Он хотел, чтобы она поняла, что такой мужчина, как он, может любить двух женщин одновременно. И разве могло, спрашивал он себя, его легкомысленное увлечение Елизаветой сравниться с той нежностью, которую он испытывал к своей жене, и которая заполняла всю его душу без остатка?

Томас отправился в спальню жены, нежно поцеловал ее и заботливо спросил, как она себя чувствует. Он взял дочь па руки и прошелся с ней по комнате.

— Храни нас Бог, Кейт, я не променяю эту девочку на всех мальчиков христианского мира!

Но эти слова не тронули Катарину — чуда не случилось, его обаяние больше не действовало на нее. Оно было похоже на красивую погремушку — эти игрушки больше не интересовали ее.

Она смотрела на Томаса грустными, задумчивыми глазами.

Томас опустился перед ее кроватью на колени:

— Скорее поправляйся, Кейт, милая моя женушка. Мне нет в этой жизни радости без тебя.

Но она смотрела на него холодно, и в глазах ее застыло недоверие.

После рождения дочери она вела себя очень странно. У нее был жар, и она, так страстно желавшая этого ребенка, теперь, казалось, совсем забыла о его существовании.

Катарина лежала, безразличная ко всему, и смотрела на мир невидящими глазами, не проявляя интереса ни к чему и ни к кому.

Тщетно придворные дамы пытались пробудить ее от ужасной летаргии.

— Ваше величество, посмотрите, какая очаровательная крошка ваша дочь. У нее ваши глаза. Это заметно уже сейчас.

Но Катарина молчала. Она лежала, глядя прямо перед собой, как будто ей показывали чужого ребенка. К ней приходила маленькая Джейн Грей, но Катарина не узнавала и ее.

— Что с ней? — спрашивала девочка.

— Боюсь, эта меланхолия сведет ее в могилу, — сказала одна из дам.

Явились врачи, но и они не смогли вывести Катарину из апатии. Не сумели они и сбить у нее жар.

Через несколько дней после рождения ребенка Томас вошел в спальню жены. От его веселости не осталось и следа, а лоб перерезали морщины.

— Милая моя, — сказал он. — Тебе не лучше? Но Катарина ничего не ответила.

— Кейт, дорогая моя Кейт, это я, твой Томас. Посмотри же на меня, любовь моя. Скажи, что ты по-прежнему любишь меня.

Но она отвернулась от него. Неожиданно Катарина заговорила, но обращалась она не к Томасу, а к свой придворной даме.

— Леди Тируит, — вскричала Катарина, — где вы?

Леди Тируит, которая ухаживала за ней после родов, подошла к кровати. Она опустилась на колени и взяла горячую руку больной в свои руки.

— Леди Тируит, мою душу наполняет ужас — я боюсь, что больше уже никогда не встану с этой постели. Томас тоже встал на колени у кровати и взял другую руку жены. Она повернула голову, чтобы посмотреть, кто там, но, похоже, не узнала собственного мужа.

— Леди Тируит, — продолжала королева, — за мной плохо смотрят. Людям, окружающим меня, нет до меня никакого дела. Я так несчастлива, леди Тируит, поскольку те, кого я любила, меня не любят. Они смеются надо мной. Они смеются над моей любовью. Быть может, сейчас они смеются и над моим горем. Они ждут моей смерти, чтобы соединить свою судьбу с другими людьми. Сколько бы добра я им ни сделала, они за все мне платят злом!

— Любимая моя, — вскричал Томас. — Я больше никогда в жизни не обижу тебя!

И тогда она обратилась к нему:

— Я вам не верю, милорд.

— Кейт, Кейт, разве ты забыла, как мы любили друг друга?

— Нет, не забыла, но вы преподали мне очень жестокий урок. Миледи Тируит, мне кажется, что я умру. Я не хочу жить.

Адмирал умоляюще взглянул на леди Тируит:

— Как мне успокоить ее? Что мне сделать, чтобы она поверила в мою искренность?

Леди Тируит стало жалко его, хотя она прекрасно понимала, что именно он был причиной того, что Катарина потеряла интерес к жизни.

— Я лягу рядом с ней, — заявил Томас, — успокою, и в ее душе вновь воцарится мир. Она поверит, что я...

— Нет, — сказала Катарина. — Все кончено. Я умру. Мне незачем дальше жить.

— А как же твоя любовь ко мне? — вскричал Томас. — А как же наша дочь?

Но она в изумлении посмотрела на него, словно не понимая, о чьей дочери он говорит.

— Я лягу с тобой, — сказал Томас.

— Нет! — в страхе закричала Катарина. — Нет!

— Ей вредно так расстраиваться, — сказала леди Тируит.

Томас отошел от кровати, не зная, что делать, полный отчаяния и терзаемый угрызениями совести. Катарина закрыла глаза.

— Пусть она поспит, — шепнула леди Тируит. — Сон быстрее, чем что-либо другое, вернет ей душевный покой.

Катарина лежала, слушая голоса, звучавшие в ее ушах. Ей казалось, что вокруг нее шепчутся какие-то люди. Ей чудилось пылающее от удовольствия лицо юной принцессы и сияющие глаза ее мужа, глядящего на нее. Ей казалось, что она слышит голоса, которые говорили ей, что слухи о Томасе и Елизавете оказались правдой, — он действительно хотел жениться на принцессе, считая ее более лакомым кусочком, но ему пришлось довольствоваться королевой... до поры до времени.

Да, пока ему пришлось довольствоваться королевой, но, когда она умрет... он женится на Елизавете.

Катарина не хотела больше жить. Она была уверена, что Томас не любит ее и не желает. Вся трагедия заключалась в том, что, как бы он ни уверял ее и что бы ни произошло в будущем, она уже больше никогда не поверит ему. Она больше никогда никому не поверит.

Она сама создала себе кумира и поклонялись ему — теперь она поняла, что у этого кумира были глиняные ноги. Скоро ее поглотит тьма — она манила, обещая покой.

«Не бойся меня, — казалось, говорила она, — я — это то, что тебе нужно, то, чего тебе хочется. И этого же хочет для тебя и он».