Сара Линдсей - Любовник на все времена
Ее нежность пробудила в нем ответную нежность, но прежнее чувство вины сдерживало его порыв. Он попытался отодвинуться, но Линнет, почувствовав его намерение, еще крепче прижалась к нему.
— Неужели я перестала быть желанной для тебя? — смущенно проговорила она.
— Как ты можешь так думать? — возразил он. — Но…
— Что за «но»? — обиделась она, и молния блеснула в ее серых глазах.
Все внутри него кричало, взывало — действуй решительно, бери, раз дают, держи ее крепче, так, чтобы у нее не возникло даже мысли уйти от него опять. Но он колебался, смущенный, неуверенный, боясь что-то испортить, оттолкнуть ее своей неловкостью или грубостью в зависимости от того, как она истолкует его действия.
— Ты действительно этого хочешь? — Его вопрос прозвучал несколько неуместно. — Ты в самом деле любишь меня? — Томас с трудом проглотил комок, подкативший к его горлу. — Я не хочу отпускать тебя. Я не могу без тебя…
Он осекся, но Линнет была рядом — чуткая, все понимающая, любящая. Она прижалась к нему, горя от желания, и тогда, более ничем не сдерживаемый, он принялся осыпать ее поцелуями. Жаркая волна пробежала по его жилам и затуманила его сознание.
Линнет сладострастно застонала, когда его жадные, отвыкшие от ласк руки принялись гладить ее грудь через платье.
— Томас, боже, как долго я ждала тебя.
— Я тоже так долго ждал тебя, любимая. Я так хочу тебя.
— Прямо здесь? — Ее нетерпение вырвалось наружу.
— Здесь. — При этом Томас неуверенно пожал плечами, тем самым давая возможность отступить.
Но Линнет уже ничто не могло удержать. Она решительно тряхнула головой и тут же спросила:
— Ты не забыл о Диане и Генри?
Томас быстро подошел к одной двери, защелкнул задвижку, затем пересек комнату и задвинул засов на другой двери.
— У них и без нас много проблем, с которыми им придется разобраться, — успокоил он ее, опять беря за руки.
— А еще… Клер?
— Забудь о ней. — Он поцеловал ее и принялся расстегивать на ней платье.
— Но я хочу поближе познакомиться с твоей дочерью. Она ведь твоя плоть и…
— Тише, сейчас не стоит говорить об этом. Ты самая удивительная и прекрасная женщина на свете.
Ответом стала лучезарная улыбка Линнет, а в ее глазах заплясали радостные искорки.
— Я люблю тебя.
Ее признание и смягчило его внутреннюю незажившую рану. Томас смотрел на нее и видел одновременно юную девушку, которой он подарил свое сердце, и зрелую женщину, сумевшую сохранить, удержать его любовь вопреки всем досадным помехам, возникшим на их пути.
Более того, она сама стала его сердцем, его единственным родным домом, где ему было спокойно и хорошо.
— Но не так сильно, как я тебя, — ласково возразил он. — Я буду любить тебя всегда, но даже это признание не в силах вместить всей силы и глубины моей любви.
Его неподдельная искренность тронула Линнет до глубины души, и в знак благодарности она нежно поцеловала его.
— Ты правильно сказал, Томас. Всегда. Ты угадал мое самое заветное желание. Любить всегда. Тебя одного.
Быть всегда. С ней, с Линнет.
Да, он будет любить ее всегда, каждую минуту, каждый час, и поэтому он не собирался откладывать на потом их любовь — ни на секунду, ни на миг.
Глава 23
«Будьте терпеливы друг к другу. Ваши семейные отношения будут развиваться, расти, и вы будете изменяться и расти вместе с ними. Качества жены, которые раньше приводили тебя в восторг, со временем, вполне вероятно, станут тебя раздражать и сводить с ума. Но в тот момент, когда ты почувствуешь, что еще немного, и ты начнешь рвать на себе волосы, вспомни о том, что ты чувствовал в день своего венчания. Семейная жизнь поначалу кажется безоблачной и не требующей никаких усилий, но поверь мне, за ней следует ухаживать так же, как за драгоценным цветком. Если брак будет доставлять тебе хотя бы половину того удовольствия, которое он доставляет мне, ты будешь очень счастливым человеком».
Из письма виконта Уэстона сыну Генри Уэстону.
Когда Генри влетел на своей лошади на подъездную аллею к Суоллоусдейлу, он невольно притормозил, готовясь к встрече с женой. Могло так быть, что Диана уже уехала, но после минутного размышления он отбросил эту мысль. Заполучив к себе дочь, Мерриуэзер не отпустил бы ее так легко.
Обогнув площадку для выезда лошадей, он подъехал к конюшне. Разумеется, Кингсли был тут. Он беседовал о чем-то с конюхом на целый фут ниже его.
— Кингсли, — окликнул его Генри, — этот жеребец, на котором я прискакал сюда, несмотря на его заурядный вид, отныне желанный конь на моей конюшне. Проследи за тем, чтобы его как следует накормили и почистили.
Кингсли взял лошадь за поводья и проворчал:
— Долго же вы сюда ехали, — при этих словах конюх ухмыльнулся, — да еще притащили мне какую-то клячу.
— С ней все в порядке? — с тревогой спросил Генри. — В Лондоне я остановился у Ратленда, поэтому только вчера, зайдя в клуб, получил твое письмо. Конечно, я мог бы приехать раньше, если бы ты дал более подробные указания, а не просто назвал Суффолк. Сгоряча я сперва подался к матери Дианы и только затем помчался сюда. Какая-то чертовщина и невезение. Я очень благодарен тебе, дружище, за все то, что ты сделал для нас, у меня нет даже слов, чтобы в полной мере выразить свою признательность. Не волнуйся, твоя услуга будет вознаграждена.
К Кингсли подошел низенький конюх и бросил на него многозначительный взгляд.
— Итак, с тебя крона. Ты проиграл, ты ведь спорил, что он приедет за мисс Дианой самое позднее вчера утром.
— Ее зовут миссис Уэстон, — оборвал его Генри, — ты получишь гинею, если покажешь, где она.
Маленький человечек молча окинул Уэстона недоверчивым взглядом, а затем махнул рукой в сторону заднего двора:
— Идите вон по той тропинке в сад, она там собирает цветы вместе с Клер.
Генри торопливо последовал в указанном направлении, немного сбитый с толку упоминанием о некой Клер. Зайдя в сад, он вскоре услышал женский смех. Узнав голос Дианы, Генри облегченно вздохнул, у него буквально камень с души свалился. Он не разобрал, что она говорила и чему смеялась, зато ее веселое настроение обрадовало его, их встреча теперь не казалась ему столь напряженной и волнительной.
Едва он миновал крутой поворот, как прямо перед ним невдалеке показалась Диана. Его сердце забилось гулко и быстро, она, смеясь, что-то говорила стоявшей рядом с ней девушке. Он мельком взглянул на лицо девушки, перевел удивленный взгляд на Диану, затем опять на девушку. Его сердце забилось еще быстрее, он в изумлении попятился назад, споткнулся и рухнул на землю, словно срубленное дерево. Воздух взорвался от испуганных женских криков.
