Высматривая путь. Том II (СИ) - Борчанинов
Он торопливо осмотрелся, понимая, что ни одного старика или даже человека, близкого к преклонным годам, здесь нет. Может быть, конечно, для посиделок в таком возрасте это время позднее, но интуиция его никогда еще не подводила. А именно сейчас, в эту самую минуту, она взыграла как никогда, заставляя нервы натянуться, а пальцы нащупать за пазухой медальон.
— Милсдарь? — перед носом внезапно появилась та самая Ленка, что показывала ему комнату. — Вам нездоровится?
Ведьмак нахмурился, пытаясь сфокусироваться на ее лице, и только вознамерился ответить, как его взгляд метнулся вверх и уперся в расписанную резьбой стену. Он долго всматривался в резные символы, до конца не веря в то, что видит.
— Милсдарь? — неуверенно позвала Ленка, принявшись теребить в руках посеревшую, дурно пахнущую тряпицу.
— Я видел, чтобы расшивали одежду защитными символами, но чтобы стены расписывали… да еще в таком количестве… — ведьмак провел ладонью по лицу, смахнув отчего-то проступивший пот.
— Ах это, — подозрительно беззаботно улыбнулась та и махнула рукой. — Ну… у нас так положено.
— Какую нечисть вы этим отгоняете? — вперившись взглядом в веснушчатое лицо Ленки, спросил напрямую ведьмак.
— Да какая ж то нечисть, милсдарь? Это… ну… шабры* наши.
— Во как. Значит, шабры?
Рыжеволосая неуверенно кивнула.
— У вас об этом не говорят, верно? — он интуитивно сжал в ладони медальон, что лежал на груди и ещё раз с особым вниманием осмотрел стену перед собой.
И как же он сразу этого не заметил? Был слишком уставший? Или его сбили с толку шум и гам? Посему, выходит, что он определенно самый везучий ведьмак из всех. Не считая, конечно, Ламберта. Но тот чаще сам находит себе приключения, а не наоборот.
— Добро, — выдохнул Эскель, понимая, что медальон какого-то ляда молчит. — Лишь бы жить вам не мешали.
Ленка потупила взгляд в пол и закусала губы. От ведьмака это не укрылось, но сам он не спешил лезть поперед батьки в пекло.
— Знаете, мастер, — заговорила девка, да так, будто она с невероятным трудом выталкивает из горла слова. — Наши дома оберегаются, а мамка моя… рада не токмо живота своего не пожалеть… за-ради пользы, но и души своей! И тятька тоже!
Эскель устало выдохнул. Сейчас ему совсем не хотелось вот этого всего. Тем более, если эти помешанные кметы повадились друг друга вырезать во благо нечисти какой, имеет ли он право лезть к ним со своим уставом? Язычество в эпоху магии и процветания более могущественных религий? Удивительно, право слово.
— Вы приносите своих стариков в жертву? Только не шибко это помогает, судя по вышитым оберегам на твоем рукаве и расписанным стенам. Все равно страшитесь, так? А если так, значит, у вас тут поселилось что-то могущественное.
Ленка ничего не ответила. Только как-то неоднозначно мотнула головой, бросила затравленный взгляд и ушла прочь. Ведьмак провел руками по волосам, сметая пряди со лба, и двинулся в сторону корчмарки. Работу брать ему было не с руки. Тем более сейчас, когда у них есть четкий график и план, от которого лучше не отступать. Конечно, уверенности в том, что стоит возвращаться в лагерь скоя’таэлей, не было. Но уговор есть уговор. Да и уезжать, не попрощавшись, — плохой тон. К тому же, если он сунет свой нос в разборки с каким-то местным божеством или кем бы ни было это существо, быть беде. Но, благо, что он не такой дурной. Собственная жизнь ведь ценнее пары сотен крон или чем там они тут расплачивались?
— О, милсдарь, — хохотнула Ивонна, замечая ведьмака, и с грохотом отставила на стол натертую кружку. — С девкой нарезвились, теперь и отужинать можно?
Эскель кривовато усмехнулся и уперся предплечьями в деревянную поверхность стола.
— Можно и так сказать. Извиняйте, что пошумели у вас тут.
— Да будет вам, — она махнула рукой, и звонко рассмеялась. — Девка-то вон какая, жопастая, высоченная, сиськи — во! Грех такую не оприходовать.
Он улыбнулся и опустил взгляд. Нет, такие слова ему, безусловно, льстили, и вроде бы он уже не мальчишка, чтобы краснеть да белеть от одного только упоминания о близости с бабой, но все равно внутри как-то все стыдливо подрагивало.
— Ладно, Ивонна. Еду организуй и выпить чего, — немного отодвинувшись от стола, он засунул руку в карман штанов, выискивая оттуда свой кошель.
— Каша с колбасой осталась. Капуста запеченная. А выпить… — она наклонилась, полностью скрываясь за столом. Чем-то позвенела, погромыхала, а когда вынырнула, то выставила на стол ополовиненную бутылку с чем-то мутным и горлышком, заткнутым куском початка кукурузы. — Сама гнала. Вчера только разлила, а эти ироды все вылакали. Вот, все что осталось.
— Годится, — улыбнулся Эскель и, с радостью подхватив бутылку одной рукой, второй выложил на стол две монеты. Вроде оплатил все, но отчего за радушие крону-другую не докинуть?
— Эй, Ясмина! Две порции каши с капустой и колбасу!
— Капусты нет! Сожрали все! — донеслось из коморки за спиной Ивонны.
— Вот же жруны, а. Ничего не напасешься, — заворчала корчмарка. — Славного мастера и капустой нашей не угостить? Где это видано?!
— Ладно, ладно. Самогон-то остался, а нам и того достаточно.
— Да как же без капустки-то?
— Очень неплохо, уж поверь, — хохотнул Эскель, а тем временем из комнатки вышла круглая, приземистая и жутко кучерявая Ясмина. Прошла к столу и с чувством громыхнула разносом.
— Вот, милсдарь, на здоровье, — заворчала она и, шмыгнув носом, вытерла взмокший лоб маленькой пухлой рукой.
Надо признать, что местная повариха была шибко чистоплотной, но еда выглядела очень аппетитно. Два колечка колбасы с поджаристой коричневой корочкой восхитительно пахли свининой, а два кусочка маслица, что подтаивали на горячей поверхности каши, заставляли рот наполняться слюной. Это тебе не крупа с луком на речной воде.
— Благодарю, — кивнул ведьмак, переведя взгляд на смурное лицо Ясмины.
Та до боли нарочито скривилась, пошевелила своим круглым курносым носом, словно почувствовала какой-то неприятный запах, и скрылась за замызганной шторкой. Но его это даже не удивило. В самом деле, он видал и худшей реакции. Взяв в руки разнос, Эскель направился в сторону лестницы, вот только взгляд все возвращался к затертым резным символам, что украшали добрую половину стены как раз у входа. Не то чтобы он понимал, что там написано. Скорее, просто помнил, что видел подобные в труде о демонологии и мифо-ритуальных традициях. Но решил все же сильно не таращиться в ту сторону, а
