Высматривая путь. Том II (СИ) - Борчанинов
Эскель шумно вдохнул запах ее волос. С трудом проглотив скопившуюся во рту слюну, он с ужасом осознал, что в самом деле не прочь укусить Деру раз-другой. Как раз за то нежное место у нее под ушком. Вот только едва ли она обрадуется такой его затее, да и настрой терять очень не хочется.
Руки у ведьмака были теплые, но совсем не нежные. И это будто бы даже сильнее возбуждало. На пальцах кожа была грубее, чем на ладонях — ведьмак едва ли не спал со своим мечом. Тем не менее в моменты ласк эти самые огрубевшие пальцы касались ее с такими трепетом и нежностью в самых потаенных местах, что дух захватывало. Примерно так же, как и сейчас, когда теплая ладонь накрыла гладкий лобок, а пальцы добрались до самого сокровенного места. Бережно огладили его нежные складочки, развели их в стороны, но дальше действовать не спешили.
Дера затаила дыхание и протяжно простонала, когда ощутила как горячий влажный язык коснулся ее шеи, ушел куда-то вверх, а мочка левого уха оказалась в плену губ. В этот самый момент Эскель как-то странно двинул пальцами, и ее тело дернулось, словно по нему прошла легкая судорога, заставляя поджать пальцы на ногах.
Довольно усмехнувшись такой потрясающей отзывчивости, он плавно провел указательным и средним пальцем по краям половых губ сверху вниз. Затем аккуратно ввел их внутрь, тут же ощутив, как теплое лоно сжалось вокруг них. После повторил свою незатейливую манипуляцию еще раз, потом ещё, и так до тех пор, пока не почувствовал, как Дера слабенько толкнулась бедрами. И, судя по ее прикрытым глазам, тихим жалобным постанываниям и вздымающейся груди, делала она это сугубо инстинктивно.
— Боги… не останавливайся, прошу тебя… — отрывисто шептала она сквозь всхлипывания, неловко цепляясь уже за его руку, которая нежно ласкала ее.
Эскель, улыбаясь, мягко водил губами по ее влажной коже, наслаждаясь тем, какой Дера стала в его руках покладистой и открытой, горячей, отзывчивой и полностью его, без остатка. Кто бы мог подумать, что так приятно делиться своим опытом с неискушенной девой, помогая ей познать пределы чувствительности собственного тела. А когда Фредерика громко застонала, сжав бедрами его руку, он понял, что она готова к большему. Потому он неторопливо огладил большим пальцем напряженный бугорок, немного надавил на него и плавно ввел в нее один палец. Услышав, как с губ Деры сорвался очередной стон, и она снова развела колени в стороны, добавил второй. Ему казалось, что этого для нее было достаточно, по крайней мере, сейчас. К тому же слабый трепет мышц ее лона явно говорил о том, что все идет хорошо.
Дера жалобно захныкала и схватила губами воздух, разразившись громким стоном. Сейчас она была полностью сосредоточена на своих ощущениях и том тепле, что разрасталось во всем теле, постепенно, по маленькой капле оседая внизу живота, аккурат между ее широко раздвинутых бедер, где двигалась рука Эскеля.
Ему казалось, что от звука ее стонов он и сам вот-вот испытает оргазм. Но пока все его сознание занимала лишь одна цель — доставить Фредерике как можно больше удовольствия. Конечно, это еще не все премудрости, которым его обучила Трисс, но пока и того было достаточно. Остальное можно будет опробовать, когда Дера поднатореет в любовных утехах.
Он двигал пальцами ритмично и попеременно. Вначале большим, затем средним и безымянным. Она неловко толкалась бедрами и с каждым таким толчком двигалась все быстрее и быстрее. Глупая и такая неопытная. Сама ведь не дает продлить себе удовольствие. Но такая ее порывистость и некая жадность были ему понятны. Ведь там, где ей не хватало опыта, она брала молодостью. А молодость всегда импульсивна и требовательна.
Эскель прижался губами к влажному виску и прикрыл глаза, горячо задышав. Податливое ласкам естество Деры сжимало его пальцы с неистовой ритмичностью, потому нужно было вернуться к тому, с чего они начали. Тогда оргазм будет мягким, ненавязчивым и тягучим.
Фредерика пыталась сосредоточиться на размеренных поглаживаниях и дыхании ведьмака, но, увы, это не помогло. Жар спустился в низ живота, сконцентрировался там и как только взорвался ворохом приятных пульсаций по всему телу, ее сознание поплыло. Она неистово вскрикнула и громко, протяжно застонала, выгибая поясницу и упираясь затылком в крепкое плечо.
Наблюдать за ее экстазом было тем еще удовольствием, правда, весьма мучительным. Ее лоно лихорадочно пульсировало, а Эскель мог только представлять, как прекрасно ощущать это своим естеством. А когда Дера опала на его грудь и, приоткрыв глаза, глубоко задышала, пытаясь восстановить дыхание, он склонил голову, легонько поцеловал ее в висок, а затем потерся щекой о взлохмаченную макушку. Прикрыв глаза, он на всякий случай поблагодарил всех известных богов и судьбу за то, что преподнесли ему такой великолепный подарок, что кряхтит и постанывает на его груди.
— Эскель? — тихо позвала она, облизнув пересохшие губы.
— М? — он с осторожностью вытащил из нее пальцы и, ополоснув их, потянулся за плавающей на поверхности воды тряпицей с мыльнянкой.
— Я… мне кажется, что… — слова застряли у нее в горле и не желали лезть наружу. И как бы она ни пыталась их оттуда выдавить, все было тщетно.
Ведьмак только сжал губы и принялся натирать ее плечи пенной тряпкой, до конца еще не осознавая, правильно ли он понял то, что она хотела ему сказать. А может, ему просто померещилось? Но, как бы то ни было, а сейчас не лучшее время для признаний. Ведь на эмоциях можно ляпнуть все что угодно.
А когда с Деры окончательно схлынула нега после их близости, она в самом деле принялась обмываться. Поливала себя водой из ладоней, окунала намыленные конечности и даже с горем пополам умудрилась отмыть от грязи и пота свои многострадальные волосы.
Ведьмак тоже не рассиживался. Потому, когда Фредерика уселась на не расстеленной постели и принялась орудовать гребнем, распутывая колтуны, он быстро закончил с помывкой и решил спуститься вниз, чтобы таки раздобыть ужин. Достал из сумок мятую, но чистую рубаху, кое-как натянул на влажное тело брюки, ноги втиснул в сапоги и вышел из комнаты.
Мягко и практически бесшумно ступая по ступеням, Эскель неторопливо вошел в корчму и замер. По его ощущениям время уже приближалось к полночи, а людей стало будто бы в разы больше. Все пьяные, веселые и очень
