Кэтрин Смит - В ночи
– Вы не были бы такой всепонимающей, если бы видели, как мне перерезали глотку, когда я попытался отказать Дэниелсу.
Она сжалась, словно он ударил ее.
– Я дала вам тиару. Несмотря на то, что вы лгали и использовали меня, я отдала то, что вы хотели, и избавила вас от страданий.
– Вы защищали себя, Минерву и Натаниэля, – напомнил он. Разве можно быть таким ослом? Ведь он по-настоящему не злился ни на девочку, ни на того хлыща.
Она вскочила, он – тоже, не понимая, что произойдет дальше. Выпрямившись перед ним, она уставила дрожащий палец ему в лицо.
– Я давным-давно отдала бы вам этот треклятый кусок металла, если бы вы были честны со мной. Расскажи вы мне о Дэниелсе, я без единого вопроса вручила бы ее вам, но вы не доверились мне.
Черт, неужели это слезы у нее на глазах?
– Это невозможно! Мы были тогда едва знакомы.
– Но ведь вскоре узнали друг друга ближе, разве не так? – Ее голос звенел от боли. – Но вы все равно таились от меня.
Да, разумеется, он был не прав, но почему она все время возвращается к одному и тому же? Чего она добивается?
– Вы можете научить любого, как хранить тайны Мойра.
– Не равняйте меня с собой. – Голос задрожал от еле сдерживаемой ярости и волнения. – На всякий случай, если вы забыли, я доверила вам свой секрет. И что из этого вышло? Вы одурачили меня.
Он понимал это чувство. Разве он не признался в этом минуту назад?
– Так вы из-за этого так злитесь? Вы чувствуете себя сбитой с толку? Именно в этом разница между мной и Лиандером. Он не уязвил вашу гордость. В отличие от меня.
– Конечно, вы ранили меня, бесчувственный мужлан! – Она стукнула его по груди ладонями, он отступил назад, не теряя равновесия. – Вы заставили меня поверить, что я небезразлична вам. Что я могу вверить вам себя. А потом доказали, что на вас нельзя положиться и как мало вы доверяете мне.
– Только для того, чтобы вы не пытались каким-нибудь образом помочь мне. – К черту все, разве они уже не покончили с этим?
– Конечно, я бы попыталась помочь вам, но не так, чтобы поставить под угрозу вас или кого-либо еще. Я бы отдала вам тиару, и мы смогли избежать того, что случилось. На Натаниэля не напали бы. Вы бы не были ранены. – В ее глазах было столько боли, что ему с трудом удавалось удержаться на месте.
– Сейчас вам легко об этом говорить. – Так же просто, как ему понять, что она была права: он должен был быть честен с ней с самого начала.
– Я не страдала бы. – Эти слова она почти выдавила из себя.
В горле стоял комок, слова не шли, хотя он знал, как нужно ответить.
– Мне легко говорить о таких вещах, потому что это правда. Я доверяю людям, которые мне небезразличны, Уинтроп. – Как осторожно и покорно она это сказала. – Даже если бы я не узнала вас так близко, я бы все равно переживала за вас. В любом случае я постаралась бы помочь вам, потому что вы член семьи Октавии.
– С какой стати? – Это абсурд – говорить такие вещи. Нет таких глупцов, которые поверили бы незнакомцу. Он слишком хорошо знал это. – Как бы вы смогли догадаться, что мне можно верить?
– Не знаю, – призналась она. – Но я воспользовалась бы любой, возможностью. Вы, наверное, не понимаете меня?
– Не понимаю. – Она считает его круглым идиотом? – Люди обычно страдают, когда я пользуюсь выпавшим мне шансом.
Она с жалостью глядела на него, словно это он высказывает дурацкие идеи, а не она.
– Нет, люди мучаются и терпят ущерб оттого, что вы не используете свой шанс. Единственный человек, который может проиграть в этом случае, – вы сами. И полагаю, что это то, чего вы по-настоящему боитесь. Он нахмурился:
– Что за ерунда!
– Совсем нет. – Ее уже невозможно было остановить. – Вы страшитесь поверить, потому что полагаете, что будете страдать и доставите неприятности еще кому-нибудь. Простите, Уинтроп, что мне приходится вас учить, но вы исключительно опасны для самого себя и для других, не доверяя никому.
– Вы не понимаете. – И наверное, никогда не уразумеет, что заставляло его злиться и горевать одновременно. О каком совместном будущем можно говорить, если они не в силах постичь друг друга?
– Я догадалась, что в юном возрасте вы совершили глупость. Думаете, что вы единственный, кто допускал ошибки? Я вышла замуж за человека, который никогда не смог полюбить меня, только для того, чтобы расстаться со своими родителями. Разве это не было глупостью?
– Отлично. – Он стиснул зубы. – Хотите узнать, почему я не рассказал вам о моем прошлом?
– С превеликим удовольствием. – Она всегда была такая ядовитая или научилась у него?
– Вы правы. Я боялся. Я опасался того, что случится, когда вы все узнаете. Что вы не поймете. Я страшился потерять вас.
В ее взгляде было столько печали, когда она посмотрела на него.
– Я бы попыталась понять вас, если бы выдали мне шанс. А к чему привела ложь? Все закончилось ужасно.
Закончилось. Сердце замерло. Все пропало. Только что он признался ей, что возможность потерять ее – ужасала, даже в самом начале их связи, а она не в силах оценить его откровенность. Он никому не рассказывал, как он боится лишиться ее. За этим следовало бы признаться, что он любит ее – мысль, которая не приходила ему в голову. Однако чертовски больно; что он больше никогда не обнимет ее.
Но на что он рассчитывал? Что она примет его с распростертыми объятиями?
– Что вы хотите от меня, Мойра? – Это прозвучало высокопарно и жалостно, но ему было наплевать. Он сделает все, что она попросит или потребует. Лишь бы она разрешила ему быть рядом.
Ее лицо застыло, румянец, так долго горевший на щеках, сменился бледностью и отрешенностью. Словно когти вцепились в его душу.
– Ничего я от вас не хочу… Нет, подождите. – Сердце снова забилось.
– Есть вопрос, на который я желала бы получить честный ответ.
– Согласен. – Ответ на один вопрос не сделает их разговор более мучительным.
Однако он сразу понял, что ошибся.
– Что, если бы я не проснулась в ту ночь? – Она ясными глазами смотрела на него, лишь подбородок слегка дрожал. – Вы рассчитывали украсть тиару и продолжать нашу связь, пока не станет ясно, что вы вне подозрения, если я обнаружу пропажу?
Господи, как холодно прозвучало то, что она сказала! Когда он вспомнил, что именно так все и планировал, ноги приросли к полу. Он не собирался ничего делать, что могло бы принести ей боль. Он хотел всего лишь защитить всех, кто имел к этому отношение.
И спасти себя.
Но ведь он передумал. Он ведь решил не воровать тиару, и в эту минуту она проснулась. Однако было же его изначальное намерение – план, который он придумал, направляясь к ней в дом той ночью.
