Жюльетта Бенцони - Нож Равальяка
Рассудив так, Лоренца решила, что сейчас ей лучше всего заснуть, чтобы поберечь силы, которые вскоре ей очень понадобятся. И как ни странно, в самом деле заснула, несмотря на ухабистую дорогу.
***А барон Губерт тем временем прискакал в Париж. Он прекрасно понимал, что того, кого он ищет, сейчас, когда во дворце нет королевы, в Лувре он не найдет. И отправился прямиком на улицу Тур-нон, где в вечерних сумерках особняк Кончини сиял всеми огнями, в отличие от его собственного, в котором не светилось даже слабого огонька. В какой-то миг барон прекратил в нем все работы. Если сын вернется, он сам возобновит их. Если же нет, то он продаст особняк, в котором у него уже не будет никакой нужды.
Ворота особняка флорентийца были широко распахнуты, и в них въезжала карета с опущенными шторами, сопровождаемая четырьмя всадниками. Барон поспешил вслед за ней, чтобы успеть въехать во двор, прежде чем ворота закроются. Но один из слуг схватил его лошадь за узду.
— Эй, господин хороший! Куда это вы? Тут вам не проходной двор, а владения монсеньора д'Анкра!
— Неужели монсеньора? А в следующий раз как прикажете к нему обращаться? Сир? Или Ваше Величество?
— Господин! Я прошу вас удалиться!
— А я хочу повидать вашего господина, каким бы титулом вы его ни именовали. Мое имя — барон де Курси, и я не привык ждать у двери. Доложите обо мне вашему хозяину!
— Прошу господина барона извинить меня, — заговорил другой слуга, сразу изменив тон, — но, к сожалению, это невозможно. Господина маршала нет дома.
— Трудно в это поверить, глядя на домашнюю иллюминацию! Но тогда доложите обо мне его супруге. Мне все равно.
— О! Господин барон!..
— Не в ваших привычках ставить слуг в затруднительное положение, господин де Курси! — послышался еще один голос.
Из дома, привлеченный громкими голосами, вышел какой-то человек и направился к ним. Барон узнал Антуана де Сарранса и, не испытав ни малейшей радости, нахмурился.
— Что вы здесь делаете? Или вы в самом деле здесь свой, как о вас говорят?..
Де Сарранс был без шляпы и отвесил барону насмешливый поклон.
— Говорят чистую правду. В доме маршала и маркизы веселятся, как нигде в Париже! Вы решили присоединиться к нашей веселой компании? Но мне кажется, вы уже вышли из возраста, когда любят пошалить.
— Прекратите говорить глупости! На самом деле мне нужен не сам Кончини. Я хочу поговорить с его новым верным другом!
— Верным другом?
— Я полагаю его таковым, поскольку Кончини отвел ему место среди святых отцов королевского дома. Будто у королевы мало своих священников, хотя этот говорит красиво... Да и собой весьма недурен.
— Я понял! Вам нужен молоденький Ришелье!
— Именно. Епископ Люсонский.
— Он вам чем-то досадил?
— Я бы ответил вам, что вас это не касается, но, поскольку очень спешу, предпочел бы получить от вас его адрес. Меня бы это устроило.
Де Сарранс расхохотался:
— С чего вы решили, что он мне известен? Оттого, что он обворожил Кончини и его супругу, он не стал мне близким другом. Я понятия не имею, где он живет. Может быть, мажордом будет вам полезнее?
Барону Губерту очень хотелось отвесить наглецу пощечину, но он не имел права терять драгоценное время на пустые стычки. Надменно передернув плечами, он произнес:— Благодарю вас... за услужливость. Я предпочту узнать адрес у донны Леоноры, судя по слухам, она очень набожна.
— Она вас не примет, у нее очередной приступ. Да и в любом случае адрес вам не поможет: вы не найдете дома епископа, поскольку он вместе с маршалом отправился... сам не знаю куда. Мне, однако, сказали, что я могу их подождать, чем я и собираюсь заняться. Вы не составите мне компанию?
— Ни вас, ни меня такое общество не порадует. Лучше я попрощаюсь с вами и заеду попозже.
Барон приготовился ждать столько, сколько нужно, но не в обществе этого молодого человека, который был ему симпатичен, когда он дружил с Тома и даже жил с ним под одной крышей. С тех прошло столько времени! Барон не простил ему ожесточения, с каким он добивался гибели Лоренцы, из-за чего погибла их дружба с Тома. А еще его наглости и глумливости. Поэтому он предпочел ждать возвращения Кончини в своем собственном особняке, хоть там было и крайне неудобно находиться.
Барон покинул безвкусное жилище временщика, которое именовалось теперь «дворцом д'Анкра», и отправился к себе. Ворота ему отворил сторож, славный малый, в прошлом солдат, охранявший дом в отсутствие барона. Жена сторожа, тоже симпатичная женщина, уже угостила сопровождавших барона слуг горячим вином, и барон подумал, что он и сам бы не отказался от стакана вина, приправленного пряностями.
Резкий толчок разбудил Лоренцу. Карета остановилась. Она огляделась затуманенным после сна взором, но вокруг было темным-темно. Ей приказали выходить, и она, спускаясь из кареты, непременно упала бы, но чья-то рука ее поддержала. Снаружи оказалось гораздо светлее. Все-таки ногу она подвернула, и боль разбудила ее окончательно. Выйти из кареты Лоренце помогла женщина, сколько ей лет — определить было невозможно, она походила на призрачную тень, в которой не было ничего запоминающегося, зато руки у нее были крепкие. Она же помогла Лоренце преодолеть несколько ступенек, что вели в дом, который пленница едва успела рассмотреть.
Одноэтажный дом был похож на небольшой замок с башенками и располагался посреди лужайки. Перед ним блестел маленький пруд, в центре которого был устроен мраморный фонтан в виде мальчика с рыбой в руках, изо рта которой била струя воды. К фонтану вела короткая дорожка, обсаженная деревьями. За лужайкой тоже теснились деревья, но это был уже не парк, а лес.
— Где мы находимся? — спросила Лоренца.
— Разве это важно? — ответила вопросом на вопрос женщина, и по ее акценту Лоренца сразу догадалась, откуда она родом.
— Вы тоже из Флоренции? — спросила она.
— Не из Флоренции, из Тосканы. Я провожу вас в вашу комнату. Она наверху, и там разведен огонь.
Прихожая не представляла собой ничего оригинального. Почти пустая, у противоположных стен друг напротив друга — четыре стула с высокими спинками и еще резной деревянный сундук, на котором стоял подсвечник с пятью свечами. В глубине — красивая деревянная лестница, которая вела прямо в темноту под потолком.
Лоренца невольно вздрогнула, но вовсе не от холода. Несмотря на безупречный вид горничной в белоснежном чепце и фартуке, от дома веяло запустением. Сундук в прихожей был весь в пыли... Они поднялись, горничная отворила дверь комнаты, и Лоренца увидела, что она выглядит почти уютно. В камине весело горел огонь. В глубине комнаты виднелась большая кровать с витыми колонками, застеленная шелковыми простынями и покрытая вышитым одеялом, паркет перед постелью согревал красный с синим узором ковер. Туалетный столик, на котором лежало все, что только могло понадобиться женщине, отличался изяществом, хотя явно принадлежал к прошлому веку. Повсюду горело множество свечей, а большой букет осенних ромашек придавал обстановке спальни даже что-то веселое.
