Тамара Лей - Пламя страсти

— Да, мой господин, — после непродолжительной паузы ответил один из рыцарей. — Мы сделаем это.

Остальные, подтверждая его слова, кивнули головами.

Лайм настороженно вглядывался в их мрачные лица, пытаясь определить, не лгут ли рыцари. В конце концов он окончательно убедился в том, что мужчины не посмеют ослушаться. Спустя несколько минут все четверо покинули замок.

Обмениваясь взглядами с капитаном стражников, стоявшим возле открытых ворот, лорд Фок уже не скрывал беспокойства и тревогу, которые до сих пор не выдал ни единым жестом. Затем он повернулся и вошел в главную башню.

Торопливо поднявшись по ступенькам, Лайм оказался на чердаке. Там он нашел Ахмеда. Он молился, стоя на коленях перед фигуркой идола.

— О, Аллах Акбар! — бормотал араб.

Аллах велик и всемогущ! Лорд Фок уже знал эти слова. Их он слышал не раз за месяц, проведенный Ахмедом в Торнмиде.

Еще некоторое время араб продолжал молиться, потом опустил голову и выпрямился. Спустя мгновение с его губ сорвались еще какие-то слова, и он как подкошенный рухнул на пол. Его тело было распростерто таким образом, что и лоб, и колени, и руки, и кончики пальцев ног касались пола. Повторив молитву еще раз, Ахмед снова поднялся и сел.

Барону пришлось заплатить кругленькую сумму за право привезти Ахмеда в Торнмид после того, как поиски опытного и знающего врача-англичанина оказались безуспешными. Теперь оставалось надеяться на то, что араб действительно окажется лекарем, умеющим возвращать к жизни безнадежно больных, как о нем говорили.

Ахмед был немногословным человеком и предпочитал не тратить время на пустые разговоры, но в те немногие слова, которые изредка срывались с его губ, он вкладывал глубокий смысл. Он был мудр, как старец, однако ему еще не исполнилось и тридцати пяти лет. Но самое важное заключалось в том, что, по слухам, ему удавалось не только избежать чумы после многочисленных встреч с ее жертвами, но и спасти немало жизней.

— Она пришла? — с акцентом, отчего его английская речь звучала нараспев, поинтересовался Ахмед.

— Да, пришла, — подтвердил Лайм.

Араб неторопливо встал на ноги, наклонился и скрутил коврик, на котором молился, после чего сунул ноги в туфли и заметил:

— Значит, пришло мое время. Сколько их?

— Двое.

— Каковы признаки болезни?

— Опухоли, у одного нарывы.

Ахмед удовлетворенно кивнул головой.

— Больных отвезли в отдельный дом?

— Именно сейчас их туда перевозят.

— В таком случае, мне следует немедленно отправиться к ним. — Опустив глаза, Ахмед прошел мимо Лайма и направился к лестнице.

— Вам будут помогать монахи, — напомнил барон, затем, немного помедлив, добавил: — И наш священник.

Ахмед на ходу оглянулся.

— Как пожелаете, — согласился он и начал спускаться вниз.

Чувствуя себя уставшим и постаревшим на несколько лет, Лайм последовал за арабом. Шагая по тускло освещенной лестнице, он подумал о Джослин. Ему хотелось бросить все и поехать к ней немедленно. Разлука с любимой угнетала его, лишая радости и счастья. В послании, полученном из Эшлингфорда накануне, сэр Хью сообщал о том, что в баронстве свирепствует чума. Это мрачное известие еще больше усилило тревогу и тоску Лайма. О, если бы он мог найти возможность быть с Джослин! Если бы только мог.

Мужчина печально покачал головой. Да, ему следовало бы наведаться в Эшлингфорд, но сейчас он не имеет права оставить Торнмид.

Словно в подтверждение того, как важно его присутствие в баронстве, в зале собралась толпа селян. Едва барон переступил порог комнаты, как взоры присутствующих мгновенно обратились к нему. На лицах многих из них Лайм прочел тревогу и страх, которые усиливались с каждым прожитым днем. Он направился было к подданным, но, поймав пристальный взгляд выразительных глаз Ахмеда, остановился рядом с ним. Араб стоял у лестницы, ведущей в кладовую.

— Что случилось, Ахмед?

— Вы не забыли о порошках?

Разве он мог забыть? Лорд Фок сомневался в их чудодейственной силе, но, уступив настойчивым уговорам лекаря, приобрел огромное количество разнообразных порошков, в том числе серы и мышьяка.

— Я помню.

Подняв руку, Ахмед показал Лайму пакеты.

— Я возьму их с собой. Что же касается всех остальных… — он протянул барону свернутый пергамент, — я записал, как и в каких количествах смешивать порошки.

Лайм взял пергамент.

— И что я должен делать?

— Четыре раза в день смесь следует бросать в камины, расположенные в зале и на кухне. Часть необходимо раздать селянам, чтобы они тоже бросали порошки в огонь.

Об использовании мышьяка и серы в борьбе с чумой ходили разные слухи. Одни говорили, что благодаря им можно было уменьшить риск заболеть, другие, напротив, утверждали, что сжигание подобной смеси не дает ничего, кроме запаха. В любом случае, нельзя сказать, что сера, с чем бы ее не смешали, пахла приятно.

Почувствовав сомнение лорда Фока, араб с непривычной горячностью схватил его за руку.

— Доверься мне, друг мой. Многие надо мной смеялись, но мои методы приносили облегчение.

— Вы хотите сказать, что это поможет удержать чуму на расстоянии и не допустить сюда? — поинтересовался Лайм.

Ахмед печально покачал головой.

— Нет, к сожалению, она все равно придет. Но зато заберет с собой меньше людей, чем могла бы. Вы сделаете то, о чем я прошу?

Решив, что ничего не потеряет, если выполнит просьбу араба, Лайм согласился.

— Сделаю.

Лекарь благодарно улыбнулся и молча покинул зал.

Задумчиво глядя ему вслед, барон похлопал свернутым пергаментом по ладони. Еще несколько недель назад селянам сообщили, что их станет лечить араб. Тогда никто не стал возражать, но сейчас Лайм почувствовал, что многие не доверяют Ахмеду.

— Я искренне сожалею, Джослин, — пробормотал он, понимая, что без него ей придется туго. В следующее мгновение мужчина чуть не рассмеялся вслух. Из всех женщин, которых он когда-либо знал, ни одна не могла бы сравниться с Джослин по силе духа.

С ней ничего не случится, она выдержит все. А когда худшее останется позади, он, Лайм, снова будет рядом с ней, даже если королева Филиппа так и не ответит на его прошение.

Лайм с надеждой смотрел в будущее и решил вскоре отправить королеве еще одно послание.

Глава 26

Лайм получил ответ на послание, отправленное в Эшлингфорд вместе с порошками, только через две недели.

«Наш лекарь сбежал, — писал сэр Хью. — Но нас это не огорчило, так как он не мог сделать ничего для того, чтобы остановить распространение смертельно опасной болезни».

В Торнмиде дела обстояли иначе. Вначале Ахмеда встретили недоверчиво и враждебно, но отношение к нему быстро менялось. Все больше и больше людей начинали смотреть на лекаря как на избавителя, посланного Богом. Правда, число умерших достигло уже восемнадцати, но зато среди заболевших чумой появились первые семеро, которые благодаря усилиям араба-иноверца полностью выздоровели, что казалось невероятным. Лорд Фок был и рад, и огорчен одновременно. После четырех дней метаний в горячке пришел в сознание Эмрис, несмотря но то, что его тело еще покрывали нарывы. Но Майкл уже покоился в земле. Лайм похоронил его своими руками.