Дина Лампитт - Серебряный лебедь
Она взглянула в огромное зеркало, освещенное множеством свечей, и поняла, что ее представление о себе было очень ошибочным — она совсем не постарела. На нее снова смотрела красавица, некогда покорившая всех. Серебристые волосы были заколоты наверху и увенчаны длинными перьями, глаза светились, как только что распустившиеся фиалки, а платье сверкало тысячами бриллиантов. На шее же и на пальцах всеми цветами радуги переливались фамильные драгоценности Уэстонов.
Шут преклонил колено и поцеловал носок ее туфельки.
— Кто ты? — спросила она.
— Джиле, моя госпожа. Я видел вас сотни раз, но вы никогда не были столь красивы, как сегодня. Хотите, я сыграю вам на лютне?
— Да, да! — воскликнула Мелиор Мэри, захлопав в ладоши. — Я спущусь вниз между этими мальчиками-близнецами, а ты пойдешь позади нас.
Они начали спускаться по ступеням, и, миновав первый пролет лестницы, Мелиор Мэри увидела такую картину: в камине Большой Залы горел огонь, перед которым нежились в тепле два мастифа Джона Уэстона, совершенно не удостаивая вниманием людей, ходивших и разговаривавших рядом с ними. Рабочий люд и аристократы оживленно беседовали, невзирая на происхождение собеседника: ее толстый кузен Уильям болтал с какой-то молоденькой фермершей, а ее родители — Джон и Елизавета — вели беседу с Томом, который по-прежнему смотрел на них, сощурив глаза.
— А я думала, что все они умерли, — сказала она Джекобу, опираясь на его левую руку, в то время как с другой стороны ее поддерживала правая рука Джеймса.
— Жизнь и смерть — то же самое, что прошлое и будущее, — ответил он. — Между ними есть очень тонкая, как паутина, преграда, и сегодня вы можете посмотреть сквозь эту паутину.
— А что это за человек в таком древнем наряде? Вот тот, с широко открытыми глазами?
Джеймс засмеялся:
— Ваш предок — Ричард Уэстон. Взгляните, а вон там, рядом со скрипачом, танцует его сын Фрэнсис.
Объяснять, что за девушка кружится в объятиях Фрэнсиса, не было нужды — когда с ее головы слетела накидка и из-под кружев показалась воздушная масса рыжих кудрей, Мелиор Мэри воскликнула:
— Это же Роуз!
— Да, все они здесь.
И это было правдой! Сюда пришли даже люди в одеждах давно прошедших времен. Человек, которого слуга назвал лордом Нортклиффом, бормотал себе под нос, что он плохо спит, старик по имени Гетти, холодно улыбающийся одной стороной рта, был окружен притворно услужливыми и льстивыми женщинами, какой-то герцог очень много и громко смеялся, были здесь и молодые люди в гусарской форме, а девушка с волосами цвета абрикоса и бесстыдными зелеными глазами присела перед Мелиор Мэри в реверансе и сказала: — Леди Горация Вальдгрейв к вашим услугам, мадам.
Она увидела старого скрипача, который когда-то играл у них на Рождество. Тогда она так и не потанцевала в объятиях Гиацинта. Этот же скрипач развлекал гостей на свадьбе Сибеллы — так, сидя на высоком стуле, он наскребал себе на жизнь. Его лицо было скрыто под черным капюшоном, но, должно быть, он даже из-под него увидел, что по лестнице спускается Мелиор Мэри, потому что прервал предыдущую мелодию и заиграл мотив «Сэр Роджер де Коверли». Все посмотрели наверх, туда, где она стояла, ахнули от восхищения и зааплодировали.
— Красавица! — воскликнул кто-то, и этот возглас подхватили все остальные.
Мелиор Мэри остановилась на последней ступеньке, улыбнулась сэру Ричарду, Фрэнсису и Роуз и кивнула герцогу Нортклиффу и Гетти. Она протянула руку блистательным молодым гусарам, своему кузену Уильяму и леди Горации. Но ее взгляд все время искал кого-то. Тех, кого она больше всего хотела видеть, здесь не было.
Как будто догадавшись, о чем она думает, Джекоб сказал:
— Наберитесь терпения.
Он взял ее под руку, и они присоединились к танцующим парам. Неожиданно Мелиор Мэри столкнулась с одним из гусаров, который браво представился:
— Капитан Джон Джозеф Вебб Уэстон, мадам. Австрийская императорская армия. — Он щелкнул каблуками. — Могу ли я иметь удовольствие пригласить вас на следующий танец?
И, улыбаясь ему, Мелиор Мэри услышала, как от Центрального Входа Митчел провозгласил:
— Мисс Сибелла Харт и мистер Джозеф Гейдж.
Она стремительно обернулась и бросилась им навстречу с распростертыми объятиями. Сибелла с Джозефом, смеясь, остановились в дверях, а позади них стоял Черномазый. Джозеф в лорнет рассматривал общество, но Сибелла улыбалась только одному человеку — ей, Мелиор Мэри.
— О, моя дорогая, моя любимая подруга! — воскликнула она. — Теперь я никогда тебя не покину!
— Значит, больше я никогда не буду одинока? — спросила Мелиор Мэри.
— Никогда!
— Но где же брат Гиацинт?
— О, где-то здесь, среди толпы. Однако тебе придется хорошенько поискать его.
Поцеловав Сибеллу в щеку, она отошла от нее, лавируя между танцующими парами и заглядывая в их лица. Вдруг рядом с ней снова оказались близнецы:
— Если вы найдете его, он позовет вас с собой, — сказал один из них.
— Я вовсе не против.
— Как бы далек ни был путь?
— Как бы далек ни был путь.
— Тогда взгляните туда.
Мелиор Мэри направила взор туда, куда показывали два брата и подошедшая к ним Пернел, но никого не увидела.
— Там только старый скрипач.
— Смотрите внимательнее.
Она снова подняла глаза и увидела, что скрипач тоже смотрит на нее из-под капюшона.
— Сыграйте быстрый свадебный танец, — попросила она.
— Конечно, моя госпожа.
И смычок бешено заплясал по струнам, выхватывая из них звуки. Мелиор Мэри подошла к скрипачу, и тогда капюшон, скрывавший его лицо, откинулся назад. Она увидела нимб темно-рыжих волос, нос идеальной формы, глубокие голубые глаза и даже не сразу поняла, на кого смотрит. Наконец она с трепетом спросила:
— Гиацинт?
Он тряхнул головой, и комната наполнилась раскатистым смехом.
— Ты не узнаешь меня? Вот так радушный прием!
— О, дорогой мой! — воскликнула Мелиор Мэри и бросилась к нему, расталкивая людей направо и налево, пробираясь через залу. И он тоже вскочил со своего высокого стула и отбросил в сторону скрипку, раскрыв объятия. Наконец-то они были вместе — друзья, любовники, старые знакомые.
— Потанцуй, — попросила она. — Потанцуй со мной.
Мелиор Мэри уже поняла, что этому не будет конца, что она и ее Гиацинт уйдут в вечность, ярке сверкая, как две звезды.
— Ты не боишься? — спросил он.
— Круг замкнулся?
— Да, моя дикая птичка, замкнулся. Лети свободно!
И она засмеялась, и смех ее был гимном радости, песней великого блаженства.
— Значит, мы никогда не покинем замок Саттон? Этот дом всегда будет помнить историю Мелиор Мэри Уэстон и ее возлюбленного брата Гиацинта.
