Джо Беверли - Цветок Запада
Царящая кругом атмосфера сразу изменила ход ее мыслей. Все вокруг — слуги Каррисфорда и охранники — сверлили ее суровыми взглядами, пока она проезжала мимо них. Имоджин не могла определить, были они злы, испуганны или сострадали ей. Так ей никто и не улыбнулся.
Потом один мужчина в сердцах плюнул себе под ноги. Имоджин испугалась: было ясно, что он думал о случившемся. У нее сильно забилось сердце, и она снова стала искать глазами Фицроджера. Она отдала бы все на свете, только чтобы он был здесь и сопровождал ее туда, где будет решаться ее судьба. Ей стало бы гораздо легче, если бы он даже выпорол ее. Но его нигде не было видно. Не было также ни одного его рыцаря или кого-то из рыцарей короля, кроме сэра Томаса.
Именно он подошел к ней и помог спешиться с лошади. Он строго направил ее к лестнице, ведущей в зал. Имоджин посмотрела в ту сторону, зная, что там ее ожидает нечто ужасное, но выбора у нее не было. Она гордо вскинула голову и уверенно зашагала навстречу своей судьбе.
На верху лестницы был небольшой проход, ведущий к дверям главного зала. Двери были закрыты и охранялись, но при ее приближении охранники растворили их настежь, и Имоджин увидела, что за столом сидит множество серьезных и хмурых мужчин. Имоджин облизнула пересохшие губы и вошла.
Король сидел в центре зала у огромного стола, но она поискала глазами Фицроджера. Он сидел напротив, у другого конца стола.
Взгляд Имоджин буквально впитывал все окружавшие ее детали. Муж был в черном. Траур, внезапно подумала она. И без всяких украшений, кроме кольца на руке. Внешне на нем не осталось следов их приключений. Он смотрел на жену без всякого выражения, хотя ей показалось, что он слегка нахмурился.
— Леди Имоджин! — резкий голос короля привлек к себе ее внимание. — Приблизьтесь к нам!
Имоджин глубоко вздохнула, пошла вперед и встала перед столом. Она присела перед Генрихом в низком поклоне.
— Ха! Значит, вам известно, как следует себя вести, — заметил он. — Имоджин из Каррисфорда, вам разрешили присутствовать здесь на слушании дела только из-за вашего статуса сюзерена Каррисфорда. Но этот статус может быть отменен.
Ей было это совершенно ясно. Если Имоджин окажется в монастыре, то она не сможет управлять Каррисфордом.
— Вы находитесь здесь, — продолжал Генрих, — чтобы вам были представлены два обвинения в нападении на моих вассалов. Один из них — ваш повелитель и муж, которого вы взяли в плен, а другой — лорд Ворбрик, которого вы просто убили. Что вы можете нам сказать?
Имоджин начала паниковать. Ей никогда не представлялось, что ее действия могут расцениваться как нападение на королевских вассалов и как следствие — на самого короля.
У нее подогнулись колени, но Имоджин собралась с духом и взяла себя в руки.
— Я признаю оба обвинения, мой господин, но ни одно из этих действий не было направлено против вас, ваше величество.
По комнате пронесся шум, когда она прямо призналась в совершении противоправных действий. Имоджин только теперь поняла, что ей следовало бы проявить слабость — начать рыдать и просить помиловать ее. Ей следовало сослаться на безумие в результате многих ее страданий…
Она быстро кинула взгляд на Фицроджера, но у него на лице была надета его традиционная маска. Он начал нервно вертеть кольцо на пальце.
— Женщина, ты можешь как-то попытаться объяснить свои поступки? — возмущенно спросил у нее король. Она подумала: может, он тоже предпочел бы слезы и раскаяние. Ну, если это так, то им следовало бы предупредить ее заранее.
Имоджин постаралась внимательно проанализировать все факты. У нее не было иного выбора, потому что ей приходилось бороться за жизнь Фицроджера, равно как и за свою. Несмотря на то, что внешне это никак не выражалось, в глубине души она понимала, что ее муж никогда не допустит, чтобы ее жестоко наказали.
— Мой король, — наконец промолвила Имоджин, — будучи сюзереном Каррисфорда, я имею право и обязанность искать возможности отомстить лорду Ворбрику. Он напал на мой замок, убил моих родственников и слуг, разорил мою собственность и испоганил мои земли, а кроме того, пытался изнасиловать и убить меня. Будучи слабой женщиной, я не смогла бы сама справиться с ним, и поэтому я использовала моих воинов, как это разрешено законом.
— Не ваших воинов, леди Имоджин! Вашего мужа!
Имоджин пыталась лучше сформулировать ответ, когда заговорил Фицроджер:
— С вашего позволения, государь, это не совсем так. Согласно брачному контракту, засвидетельствованному в этом зале, моя жена остается сюзереном Каррисфорда, а эти воины были наняты для охраны замка.
Опять в зале раздался шум, но теперь это не были крики возмущения. Имоджин подумала: неужели Фицроджер на ее стороне? Она не смела даже взглянуть на него.
— Итак, — продолжал Генрих, постучав пальцами, украшенными перстнями, по столу. — Вопрос состоит в том, имела ли право Имоджин из Каррисфорда, будучи хозяйкой этого замка, судить лорда Ворбрика, или она должна была арестовать его и предоставить суду.
Имоджин надеялась, что они оба станут обсуждать этот вопрос, не привлекая ее, но не тут-то было. Генрих резко спросил:
— Ну, женщина?
— Милорд Фицроджер считал, что скорый суд был его правом, и то же самое думала я.
В зале началось сердитое перешептывание и всеобщее возмущение. Имоджин стала верить тому, что отец Фульфган был прав: Фицроджеру придется ее публично высечь, чтобы прийти в себя после всего случившегося. Судя по состоянию дел, она и сама считала, что это было бы слишком легкое наказание.
— Но ваш муж мог бы предложить лорду Ворбрику честный поединок, — заметил Генрих. — Вы же не оставили ни единого шанса вашему врагу.
Имоджин гордо сказала:
— Государь, если бы мой муж не был ранен, его воинское искусство не дало бы лорду Ворбрику никакого шанса.
Она слишком поздно поняла, что так уверенно отвечать королю не стоило.
Генрих мрачно посмотрел на нее.
— Вы что, не понимаете, женщина, что рука Божья направляет правосудие во время сражения?! Самый слабый может победить сильнейшего, если Господь Бог на его стороне.
Было похоже, что перед ней открылась дверь в яркий солнечный день, хотя Имоджин побоялась пройти через нее. Но не войти туда тоже не смогла — перед ней было столько соблазнов. Она глубоко вздохнула.
— Тогда, государь, Бог был явно на моей стороне!
В зале снова раздался шум, но на этот раз не такой зловещий. Имоджин даже показалось, что она услышала, как кто-то рассмеялся. Но она могла и ошибаться из-за сильного волнения. Она прекрасно понимала, что никто из лендлордов не станет оспаривать право наказывать врагов без того, чтобы не ослабить свои собственные позиции в данном вопросе. Поэтому сейчас они были на ее стороне, а не на стороне короля.
