Данелла Хармон - Во власти бури
Весть о забеге широко разнеслась по окрестностям, и простой люд не замедлил собраться, заняв каждую возвышенность вокруг трассы.
Кое-кто отваживался подходить поближе, и поэтому Максвелл приказал сколотить для узкого круга возвышение и отделить его от толпы канатами. У него не было ни малейшего желания слушать многоголосый говор — обмен новостями о болезнях, смертях и появлениях на свет. Толпа всегда отталкивала его, довольно было видеть, как переходят из рук в руки деньги у спешно сооруженной будки — ставки были высоки. Возбуждение нарастало, всем и каждому не терпелось посмотреть на хваленую лошадь Тристана Сент-Обин.
Друзья Максвелла не скрывали своей заинтересованности, тем более что старый лорд Уэйбурн не делал секрета из своих честолюбивых устремлений. Настала пора узнать, увенчались ли его труды успехом.
— Должен заметить, Максвелл, это самая необычная трасса из тех, что мне доводилось видеть, — сказал Рэндолл Тэпворт, энергично шевеля седыми бровями. — Пляж! Дюны!
Сплошной песок!
— В самом деле, необычный выбор, — кислым тоном поддержал его лорд Читтик, которому пришлось добираться из самого Лондона. — Надеюсь, скачки будут того стоить Маркиз Санингвелл, воплощение безукоризненной элегантности, несмотря на жаркий день, оглядел пляж и снисходительно усмехнулся:
— Я бы сказал, наш друг Максвелл открывает новую страницу в истории скачек.
Маркиз был ближайшим другом молодого лорда Уэйбурна, что объясняло тот факт, что он поставил на Шареб-эр-реха гигантскую сумму. Максвелл прекрасно об этом знал и в душе посмеивался над глупцом, которому предстояло в этот день раскошелиться. Он и сам находил трассу сложной, но был уверен, что Черный Патрик с ней справится шутя.
Однако оба участника пробега запаздывали, и граф начал тревожиться. Не слишком ли много пирогов скормил он Шаребу? Он не желал полностью выводить его из строя, поскольку тогда пробег не состоится. Достаточно ослабить его силы.
Внезапно толпа разразилась приветственными криками.
Это означало, что оба жеребца прибыли. В условиях состязания специально оговаривалось, что и подготовка, и доставка будут проводиться одновременно. Значит, Шареб не слег. Максвелл мысленно вздохнул с облегчением, а потом и улыбнулся при виде Черного Патрика. Толпа расступилась, восхищаясь угольно-черным красавцем с белой звездочкой во лбу. Для таких знатоков, как друзья Максвелла, достаточно было бросить один взгляд на знаменитого жеребца родом из Ирландии, чтобы понять, что тот в отличной форме.
Ребенок какой-то простолюдинки вырвался из рук матери и подбежал погладить Черного Патрика. К большому облегчению Максвелла, жокей вовремя огрел нахальное отродье хлыстом, иначе тому пришлось бы недосчитаться пальцев. Не хватало еще, чтобы забег начался с неприятного инцидента!
Граф усмехнулся и потянулся за яблоком. Лакей подскочил придвинуть поднос поближе.
— Хорош Черный Патрик, хорош! — не удержался сэр Рэндолл Тэпворт, так сильно вытягивая шею, что вены на ней вздулись. — Превосходное животное! А кто жокей, Максвелл?
— Пит Джордан.
— Чудесно, просто чудесно! — повторял старик, не сомневаясь в победе того, на кого поставил.
С моря налетел ветерок, взлохматив безупречные прически господ. Маркиз Санингвелл с недовольным видом поспешил поправить свою. Максвелл улыбнулся, прикрывшись стаканом.
Пит Джордан был из такой категории жокеев, кто не остановится ни перед чем, лишь бы выиграть забег. Платили ему вдвое больше, чем любому другому, и он оправдывал надежды нанимателей.
Все шло к тому, что вскоре финансовые проблемы Клива Максвелла будут решены раз и навсегда.
— Однако где пресловутая кляча молодого Уэйбурна? — спросил кто-то.
— Максвелл, дружище, ты уверен, что побегут двое?
— Да бросьте вы! — засмеялся сэр Тэпворт скрипучим смехом. — Мальчуган струсил, вот и все. Понял, что против Черного Патрика у его лошадки нет шансов.
— Не волнуйтесь, все будет так, как я обещал, — лениво заверил Максвелл. — Другой лошади, должно быть, поправляют упряжь.
— А кто жокей?
— Какой-то грум с конюшни Уэйбурн-Хауса.
При этом граф подумал, что нет никакой разницы, кто будет на спине Шареб-эр-реха — ведь сколько ни подстегивай больную лошадь, скорости ей не набрать.
Новый взрыв приветственных криков положил конец его самодовольным размышлениям. На сей раз послышались такие вопли, от которых Черный Патрик шарахнулся и как следует отдавил ноги нескольким зевакам. Крики все усиливались, так что друзья Максвелла поневоле привстали на возвышении, чтобы понять, что послужило причиной такого переполоха.
— Вот ведь раскаркались! — недовольно проворчал Максвелл… и приоткрыл рот, неприятно удивленный.
Сквозь восторженную толпу гордо вышагивал Шареб-эр-рех. Его точеная голова с белой полосой была надменно вскинута, хвост высоко поднят, шкура отливала на солнце хорошо начищенной медью, мышцы так и перекатывались под ней. Он выглядел воплощением красоты, темперамента и силы. При виде Черного Патрика он издал пронзительное ржание, словно бросая сопернику вызов.
— Это и есть лошадь Уэйбурна?
— Боже милостивый! Похоже, я поставил не на ту!
— Видели вы когда-нибудь такие ноги?
— Что ноги! Взгляни на его грудную клетку! Вот это ширина!
Максвелл опустил веки и сжал кулаки, борясь с желанием закрыть уши руками. Впервые за последние годы самообладание изменило ему. Однако минутную слабость вытеснила ярость, заглушила тревогу, — ярость настолько бешеная, что графа бросило в горячий пот.
«Что пошло не так? Почему проклятой лошади удалось избежать ловушки? Не иначе как, стоило мне закрыть за собой двери, он повернулся к кормушке спиной! Чертов умник! А может, у него луженый желудок? Так или иначе, он выглядит на редкость здоровым!»
Ничего не оставалось, как открыть глаза и провозгласить тост за здоровье конкурента.
— Однако, джентльмены, прошу учесть, что жеребец Уэйбурна ни разу не участвовал в забегах.
— Но с первого взгляда видно, что это прирожденный бегун, — злорадно отпарировал маркиз Санингвелл. — Забег будет нешуточный!
— Смотри-ка, жокей отлично с ним справляется.
Это замечание заставило Максвелла посмотреть в направлении ненавистного ему жеребца. Стакан выскользнул у него из рук и свалился на помост.
Жокеем была Ариадна Сент-Обин. Ее рыжие локоны были убраны под шапочку, но он уже видел ее в этом наряде и не мог ошибиться. Как, впрочем, невозможно было не узнать того, кто вел жеребца под уздцы. Это был высокий статный мужчина с белокурыми волосами, заметно прихрамывавший.
