Джулия Куин - Предложение джентльмена

– Ты моя, - прошептал Бенедикт, не отрывая от нее взгляда. - Моя.

И уже гораздо позже, когда они, усталые и умиротворенные, лежали в объятиях друг друга, он снова прошептал ей на ушко:

– А я твой.

Несколько часов спустя Софи проснулась. Она поморгала, зевнула, потянулась, наслаждаясь теплом и уютом, и вдруг ее как громом поразило.

– Бенедикт! - ахнула она. - Который час?

Он не ответил, и Софи, схватив его за плечо, лихорадочно затрясла.

– Бенедикт! - воскликнула она. - Бенедикт!

Бенедикт со стоном перекатился на спину.

– Я сплю.

– Сколько сейчас времени?

– Понятия не имею, - буркнул он, уткнувшись лицом в подушку.

– Но ведь я должна была быть у твоей мамы в семь часов.

– В одиннадцать, - проворчал Бенедикт.

– Нет, в семь!

Он открыл один глаз. Похоже, и это далось ему с величайшим трудом.

– Когда ты согласилась принять ванну, ты уже прекрасно знала, что к семи не успеешь.

– Знаю, но я не думала, что не успею к девяти.

Поморгав, Бенедикт огляделся по сторонам.

– Я не думаю… - начал было он, но в этот момент Софи услышала, как каминные часы бьют три раза, да так и ахнула. - Что с тобой? - забеспокоился Бенедикт.

– Три часа утра!

– Значит, можно продолжать спать дальше, - улыбнулся он.

– Бенедикт!

– Ты же не захочешь, чтобы я будил слуг? Они все наверняка крепко спят.

– Но я…

– Пощади, женщина! - взмолился Бенедикт. - Все равно мы: на следующей неделе поженимся.

– На следующей неделе? - удивилась Софи. Бенедикт изобразил на лице самое серьезное выражение.

– Такие дела лучше делать быстро.

– Почему?

– Почему? - переспросил он.

– Да, почему?

– Ну, чтобы было поменьше сплетен.

Губы у Софи приоткрылись, глаза округлились.

– Ты думаешь, леди Уислдаун напишет обо мне?

– О Господи! Надеюсь, что нет, - пробормотал Бенедикт.

Лицо Софи вытянулось.

– Ладно, ладно, может, и напишет. А почему ты этого так хочешь?

– Я читаю ее статьи уже столько лет и всегда мечтала увидеть там свое имя.

– Странные у тебя, однако, мечты, - покачал головой Бенедикт.

– Бенедикт!

– Ну ладно. Я думаю, леди Уислдаун напишет о нашей свадьбе если не до нее, то наверняка вскоре после. От нее никогда ничего не может укрыться.

– Хотелось бы мне знать, кто она.

– Тебе и половине Лондона тоже.

– Не половине, а всему. - Софи вздохнула и нерешительно проговорила:

– Мне и в самом деле пора. Твоя мама наверняка беспокоится.

Бенедикт пожал плечами:

– Она знает, где ты.

– Но она станет плохо обо мне думать.

– Сомневаюсь. Она ведь знает, что мы через три дня поженимся. И вообще моя мать - женщина без предрассудков.

– Через три дня? - ахнула Софи. - Ты же сказал, на следующей неделе.

– Через три дня и будет на следующей неделе.

Софи нахмурилась.

– А ведь верно. Значит, в понедельник?

Бенедикт довольно кивнул.

– Ты только представь себе… Обо мне напишет леди Уислдаун.

Приподнявшись на локте, Бенедикт подозрительно взглянул на Софи,

– Чего ты с большим нетерпением ждешь? - насмешливо спросил он. - Свадьбы или чтобы о тебе написали в светской хронике?

Софи шутливо ударила его по плечу.

– А знаешь, - задумчиво продолжал Бенедикт, - леди Уислдаун уже о тебе писала.

– Обо мне?! Когда?

– После бала-маскарада. Леди Уислдаун написала, что я увлекся таинственной женщиной в серебристом платье. Но похоже, как она ни пыталась, она не смогла узнать, кто это. - Бенедикт ухмыльнулся. - Вполне возможно, это единственная тайна в Лондоне, которую ей не удалось раскрыть.

Софи посерьезнела и чуть-чуть отодвинулась от Бенедикта.

– Бенедикт, - прошептала она, - я должна тебе сказать… Я хочу… то есть… - Она замолчала, отвернулась, а когда повернулась, глядя прямо Бенедикту в глаза, проговорила:

– Прости.

Бенедикту хотелось схватить Софи в объятия, прижать к себе, но она выглядела такой серьезной, что он решил выслушать ее до конца.

– За что?

– За то, что я тебе не сказала, кто я. Я была не права. - И, прикусив нижнюю губу, поправилась:

– Хотя нет, не совсем.

– Как это? - удивился Бенедикт.

– Сама не знаю. Не могу объяснить, почему я так поступила… - Софи снова прикусила губу. Бенедикт уже начал опасаться, что она ее прокусит. - Знаешь, почему я тебе сразу не сказала, кто я такая? Потому что в этом не было никакого смысла. Я была абсолютно уверена, что после того, как мы уедем от Кавендеров, мы с тобой расстанемся. Но потом ты заболел, и я должна была ухаживать за тобой, и ты меня не узнавал, и…

– Это не имеет значения, - перебил ее Бенедикт, прижав палец к ее губам.

Софи удивленно вскинула брови.

– Но в тот вечер, когда мы с тобой поссорились, это имело большое значение.

Бенедикт и сам не знал почему, но сейчас ему не хотелось обсуждать серьезные темы.

– С того вечера многое изменилось, - сказал он.

– Хочешь знать, почему я не сказала тебе, кто я такая?

– Я знаю, кто ты такая, - ответил Бенедикт, коснувшись ее щеки.

Софи снова закусила губу.

– А ты хочешь знать, что самое смешное? - продолжал Бенедикт. - Хочешь знать, почему я не отдал тебе все свое сердце, целиком и без остатка? Я сохранил в нем местечко для дамы с бала-маскарада, надеясь, что в один прекрасный день я ее найду.

– О, Бенедикт… - вздохнула Софи, испытывая одновременно и радость от его слов, и угрызение совести от того, что причинила ему такую боль.

– Женившись на тебе, я должен был бы отказаться от своей мечты жениться на ней, - тихо проговорил Бенедикт. - Смешно, правда?

– Мне ужасно жаль, что я не призналась, кто я такая, - заметила Софи, не глядя на него. - И в то же время мне не жаль этого. Как такое может быть?

Бенедикт промолчал.

– Если бы все повторилось, я бы снова это сделала. Бенедикт по-прежнему молчал, и в душе Софи начало зарождаться недоброе чувство.

– Признаваться тебе, что это я была таинственной незнакомкой с бала-маскарада, не имело никакого смысла, - вновь проговорила Софи.

– Я должен был знать правду, - тихо заметил Бенедикт.

– И что бы ты делал с этой правдой? - Софи села и натянула на себя одеяло. - Захотел бы сделать таинственную незнакомку своей любовницей, как захотел сделать своей любовницей горничную?

Бенедикт молча смотрел на нее.

– Признайся, захотел бы? Молчание.

– О Господи, Бенедикт, да скажи ты хоть что-нибудь! - не выдержала Софи.

– Я люблю тебя, - сказал он.

И Софи поняла: это единственные слова, которые ей хочется услышать.

Эпилог

"Нынешнее воскресенье в Бриджертон-Хаусе обещает стать самым знаменательным событием сезона. Вся семья вместе с сотней самых близких друзей соберется, чтобы отпраздновать день рождения вдовствующей графини.