Опасный маркиз - Минерва Спенсер
— Если не уберетесь к тому времени, как я закончу пересчитывать деньги, вас всех поубивают, и плевать, сколько людей будут сражаться на стороне барона. — Он повернулся к Адаму спиной еще до того, как договорил.
Мия выворачивалась из хватки сына сколько хватало сил, но безуспешно, а тем временем Бушар столкнул шлюпку с песчаного берега на воду.
— Почему мы не дождались Адама? — возмутилась Мия. — Что там происходит?
— Не знаю, матушка, но я разделяю желание отчима увести тебя отсюда, и как можно скорее. И перестань, наконец, вырываться, — хрипло от усилий ее удержать проговорил юноша.
Его грудь шумно вздымалась, и у Мии защемило сердце от того, как он исхудал, но руки его тем не менее были сильными, словно несокрушимые цепи.
— Я тебя никогда не прощу, Джибриль, если посадишь меня в лодку и бросишь его. Никогда!
— Никто его не бросает. Кроме того, он меня убьет, если ослушаюсь его приказа, и, хочешь верь, хочешь нет, я боюсь его намного больше, чем тебя.
Джибриль легко подхватил мать на руки, но она принялась пинаться и упираться ногами, не давая им посадить ее в лодку.
— Проклятье! Поможешь мне, Бушар? — выругался Джибриль, получив удар ногой.
— Ты что, не можешь справиться с хрупкой женщиной? — поддразнил его капитан, шагая по колено в воде, и забрал Мию из рук Джибриля.
В следующее мгновение раздался дикий вопль.
Рука француза оказалась близко к лицу Мии, и она вцепилась в нее зубами.
Изо рта Бушара полился поток ругательств, но сквозь него пробился холодный голос:
— Я бы попросил вести себя поучтивее с моей женой, мсье Бушар.
Глава 34
Ни Рамзи, ни Бушару не улыбалось оставаться в прибрежных водах близ Орана, так что они поспешили увести свои суда к Гибралтару, который контролировали англичане.
Обстановка на «Серпе» была напряженная и тревожная, и это не располагало к отдыху. Было ясно, что, пока они не уберутся подальше от владения Асада, расслабляться не стоит.
Адама же немало беспокоила Мия: вид у нее был такой, точно она вот-вот потеряет сознание от волнения и напряжения, навалившихся на нее в последние несколько недель.
— Может, поспишь, любимая? — спросил он жену после того, как они насладились горячей едой и остались наедине в каюте Бушара.
Джибриля поместили в медицинском отсеке, где он тут же рухнул на койку и провалился в сон. Адаму наконец удалось уговорить Мию лечь в постель, и теперь он сидел рядом с ней.
Она посмотрела на мужа усталыми глазами, под которыми залегли тени.
— Я не могу: боюсь, что проснусь, и окажется, что все это было сном, что вас с Джибрилем по-прежнему нет, а я все еще заперта в этой каюте.
Адам отвел упавший на ее лицо локон:
— Прости, что пришлось оставить тебя здесь.
Мия робко улыбнулась:
— А ты меня прости за все, что тут наговорила.
— Тш-ш, любимая.
Мия схватила его руку и поднесла ладонь к губам.
— Нет, это было ужасно — ужасно с моей стороны.
— Не стану отрицать.
Мия устало рассмеялась и прикрыла глаза, но спустя несколько минут, когда он уже надеялся, что она уснула, окликнула его и спросила:
— Почему ты оставил Асада в живых?
Адам и сам не знал ответа на этот вопрос. Может, стоило его убить? Это определенно поспособствовало бы тому, чтобы власть перешла к Джибрилю. Но власть над чем? Адам не верил, чтобы Мия или Джибриль могли обрести счастье, если бы юноша остался в Оране.
— По двум причинам, — сказал он наконец. — Во-первых, что бы он ни натворил, Асад брат Джибриля, а во-вторых, если бы я его убил, твой сын остался бы здесь. Это сделало бы тебя несчастной.
— О, Адам. — По щекам Мии заструились слезы, и муж наклонился, чтобы стереть их губами.
— Отчего ты теперь-то плачешь, моя маленькая фурия?
— Ты так добр ко мне!
— Интересно почему?
Мия хихикнула, потом серьезно спросила:
— Как я отплачу тебе за все, что ты сделал ради меня и моего сына?
— Не твоего — нашего. Теперь он наш сын, Мия.
Ее улыбка осветила каюту, и она еще крепче вцепилась ему в руки.
— Просто теперь у нас не трое, а четверо детей. Мне горько было узнать о твоих страданиях, но теперь мы вместе, и тебе больше не придется нести эту ношу в одиночку.
Адам глубоко вздохнул, стараясь подавить напряжение, которое разрасталось у него в груди каждый раз, как кто-нибудь затрагивал эту тему.
— Я ряд, что ты узнала мою тайну: теперь ты понимаешь, почему мои девочки не могут выйти замуж.
— Нет, я не понимаю.
Адам удивленно уставился на нее:
— Прошу прощения?
— Ты не можешь принимать такое решение за них! Это только их право.
— Но…
— На их плечах лежит тяжелый груз, но надежда всегда есть.
Вместо того чтобы смягчить его сердце, эти слова только разозлили Адама.
— Как ты можешь такое говорить?
— Вероника была больна, но ведь ее брат, как и их мать, здоровы. Твои дочери не Вероника, и у них есть шанс избежать фамильного проклятия и вырастить нормальных детей.
Адам смотрел на нее, пораженный до глубины души простой истиной ее слов.
Какой же он идиот! Все эти годы жил в страхе оттого, что может случиться, ни разу даже не предположив, что ничего может и не произойти. Он всегда считал, что изолировать дочерей от остального мира в Эксаме — лучший выход из положения, но только теперь понял, что всего лишь перестраховывался. Мия права: у них есть шанс на счастливую жизнь, и он не вправе его отбирать, какой бы ненавистной и пугающей ни была мысль, что над ними станут смеяться и издеваться.
— Просто нужно рассказать им правду. Кэтрин уже достаточно взрослая, чтобы самостоятельно нести такую ответственность, а скоро подрастет и Ева. Это не твоя тайна, а их. Пусть каждая сама решает, что делать с этой информацией и с кем ею делиться, так же как ты принял решение рассказать все мне.
От ее слов Адаму стало страшно.
— Но что, если они влюбятся? Решат выйти замуж? Если кто-то узнает их тайну, они станут отверженными, изгоями. Мы с тобой оба знаем, как тяжела такая жизнь.
— Это правда, но мы с тобой также оба знаем, что такой груз нести легче, если им можно поделиться с тем, кого ты любишь и кто готов тебе помочь.
Адам взглянул на нее, пораженный истиной ее слов и своим невероятным везением.
— Может ли быть такое, что
