Жанна Монтегю - Наваждение
– Вы интригующе неукротимы, майор Уокер. Вы мне очень нравитесь, а если мужчина нравится мне, я всегда стараюсь дать ему ощутимые доказательства моего расположения.
– Означает ли это «да»? – «Боже, какая же она лгунья», – подумал он.
Она кивнула и попыталась освободить руку, жалобно простонав:
– Вы покалечите меня. Могу я теперь идти?
Седрик не раз пожалел о том разговоре по поводу Адриена Ладура, что состоялся у него с Фени, – он прибыл в «Край Света» со смятением в душе, которого бы не было, не коснись он этой темы прежде. Первое впечатление от Кэтрин, так встревожившее его, несколько сгладилось, хотя он по-прежнему ощущал некое возбуждение и лихорадку, скрывавшуюся под ее внешней беззаботностью, скорее походившую на временную передышку в болезни.
Уоллер, его верный камердинер, который всегда был начеку и не забывал докладывать хозяину обо всех мало-мальски примечательных событиях, видел, как она выбралась из павильона в то раннее утро. Словно боевой конь, почуявший запах битвы, Седрик ощутил было порыв рвать и метать, но, будучи истинным английским джентльменом, не сделал ни того, ни другого, а вместо этого предпочел выжидать, не спуская глаз со стана противника. «Какими силами они располагают?»– гадал он, сидя за завтраком, сервированном с обычной роскошью, пока остальные гости приводили себя в чувство, кто при помощи холодного шампанского, кто при помощи мессы. И отчего, скажите на милость, ему пришло в голову размышлять над этой интригой в военных терминах?
Он проникся стойким отвращением к Джеффу с Феликсом, этим двум нагловатым хлыщам, – Джеффу с его видом всезнайки и Феликсу с его двусмысленными грязными шуточками. Не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы убедиться, что Адриен очень близко с ними связан. Без сомнения, они знакомы с его полукровкой-любовницей и втихомолку потешаются над Кэтрин. Это было отвратительно. Элизу и Уоррена, судя по всему, можно было считать союзниками, а равным образом и Деламара и Пейра. Отец Бювье выглядел обычным святошей; однако у Седрика возникали большие сомнения, чего больше под этой самоуверенной благообразной личиной: шарлатанства или истинного служения Богу.
Мадлен Ладур большую часть времени проводила в его обществе и терпимо относилась к Джеффу с Феликсом, так как ее обожаемый сынок избрал их своими друзьями. Седрик решил, что она не так-то проста, эта женщина, не расстающаяся со вдовьим платьем, хотя ее муж почил в бозе много лет назад. Она до сих пор была красива: блестящие, расчесанные на прямой пробор волосы, изящная фигура и темные глаза, освещавшие все лицо и выдававшие глубокий ум и силу воли. Она говорила и смеялась звучным, хорошо поставленным голосом, иногда помогая себе жестами холеных красивых рук. По сути своей она являлась превосходным образцом креольской дамы. Больше Седрик не был способен сказать о ней ничего: всегда изысканно вежливая, спокойная и строгая, она казалась не слишком реальной.
Они вообще какие-то странные, эти креолы. Странным показался Седрику и весь Новый Орлеан: в отсутствие Кэтрин он предпринял немало познавательных экскурсий по этому городу. Уоррен с Деламаром провели его по портовым трущобам, где на каждом шагу было полно забегаловок и бильярдных залов, в которых негры, цветные и белые, ирландцы и рабочие-европейцы, моряки, ветераны войны, бывшие рабы и бывший средний класс забывали о расовых различиях за игрой и выпивкой. Смрадные, душные, непрезентабельные заведения, где играли на разбитых пианино, а воздух содрогался от возбуждающих ритмов Африки. Здесь можно было удовлетворить любую прихоть, любой порок, в злачных кабаках кишмя кишели сводни, предлагавшие клиентам женщин, девочек или мальчиков для развлечений. То и дело случались потасовки, сопровождавшиеся диким ревом голосов и смачным хрустом кулаков. Седрику пришлось на своем веку повидать немало злачных мест, однако портовые кабаки Нового Орлеана заняли в его списке главенствующее место.
Волны теплого воздуха овевали галерею, где был сервирован завтрак. Как и предвидели, гроза разразилась перед самым рассветом. Седрика разбудили громовые раскаты и звуки безжалостного, все сокрушающего ливня. Но сейчас утро приветствовало их ясным солнечным светом, а по лазурному небу плыли кружевные легкие облачка.
– Проедемся верхом, сэр? – спросил Деламар, с аппетитом впиваясь зубами в теплую булочку с корицей. – Мы с Пейром намерены повстречаться с майором Уокером возле «Ручья Делано», чтобы самим посмотреть на эти чертовы болота на границе.
– С майором Уокером? – Седрик слегка приподнял брови. – Похоже на то, что все американские мужчины настолько возомнили о себе, что без стеснения присваивают звания генералов, полковников, майоров или хотя бы капитанов. Я, конечно, не хотел этим обидеть вас, Деламар, поскольку у меня не вызывает сомнений, что ваше звание более чем заслужено.
– Не забывайте, что не так давно у нас была война, сэр, – покачал головой Деламар, вытирая с усов сахарную пудру. – Здесь не Англия, где только джентльмен может стать офицером. Возможно, поначалу так же было и у нас, но во время боев на офицерские звания выдвинулись люди из самых разных сословий.
– И Уокер является одним из таких выскочек? – Седрик так и не успел сам составить по этому поводу определенного мнения за время их краткого знакомства на балу.
– Черт побери, конечно нет! Он джентльмен по праву рождения. Я слышал краем уха, что он происходит из весьма уважаемой нью-йоркской семьи. Не надо обманываться той шутовской маской, которую он иногда нацепляет.
– Она и мне показалась не настоящей, – подтвердил Седрик, принимая предложенную полковником сигару.
– Майор Уокер стал чем-то вроде национального героя, рыцаря без страха и упрека и все в таком роде. – Деламар раскурил сигару и налил себе бренди, тогда как Седрик невольно содрогнулся при мысли о крепких напитках в столь ранний час. – Наши парни тоже рассказывали о нем только самое лучшее. Ну, конечно, те, кому повезло вернуться с войны живыми, – продолжал Деламар, выпуская дым через ноздри. – Он был честен и милосерден и хорошо относился к ним, когда они попадали в плен, а этого никак нельзя было сказать о многих их командирах. Вы присоединитесь к нам, чтоб повидаться с ним нынче утром?
– Почему бы и нет? – отвечал Седрик, отмахнувшись от лакея, предложившего ему красные бобы с рисом, мучительно тоскуя по традиционному английскому завтраку из жареного бекона, почек под острым соусом, колбасы и яиц.
В этот момент ему на миг представился стол в его доме в Бристоле и слуга, поднимающий серебряную крышку с горячего блюда. А как насчет копченой селедки и теплых тостов с маслом? Седрик тяжело вздохнул. «Пора мне возвращаться домой, – решил он. – Провожу Кэтрин к алтарю и побегу заказывать билеты. И для Фени тоже – если она захочет. Черт побери, а почему бы мне на ней не жениться? Вот только пойдет ли она за меня? «Вот в чем вопрос» – как когда-то сказал наш приятель Гамлет, принц Датский».
