Элизабет Стюарт - Роза и лев
На недоуменный взгляд Джоселин Алис лишь пожала плечами.
— Как мне приказали, так я и передаю. Джоселин поспешно одевалась. Пусть это будет прогулка с Брайаном или хоть с самим дьяволом, лишь бы вдохнуть свежего воздуха.
Брайан встретил ее странной улыбкой. Они спустились в крепостной двор, где их уже ждали оседланные лошади. Брат и сестра вскочили в седла, Брайан махнул рукой, решетка ворот поднялась, мост через ров опустился, вооруженные всадники охраны выстроились сзади, и кавалькада отправилась в путь. Около часа они скакали в молчании. У незамерзшего ручья, где разгоряченным лошадям позволили утолить жажду, настало время для разговора между братом и сестрой. Они спешились, свита остановилась чуть поодаль, чтобы не слышать их беседы. Журчание ручья, нежное и равномерное, скрадывало обрывистую грубость произносимых Брайаном слов.
— Ты наконец одумалась?
— Да. У меня было достаточно времени на размышления.
— Война оказалась более долгой, чем я рассчитывал.
— А Стефан более силен, чем ты ожидал! — усмешка сестры привела Брайана в ярость.
— Но твоя история про сдачу мне Белавура в отместку за неверность де Ленгли по-прежнему ходит как анекдот по Англии!
— Что ж, значит, все знают, что у его петушка между ног еще стоит хохолок, — парировала Джоселин.
— Раньше ты не осмеливалась так выражаться, сестра.
— Может, это ты испортил меня колдовским снадобьем?
— Не надейся, что де Ленгли примет тебя обратно.
— А тебя не примет Стефан! Или тебе отрубят голову, как изменнику, или ты сложишь ее на полях Нормандии, в чужих краях. Все равно тебе не жить!
— Но пока этого не случилось, давай заключим договор, сестра.
Первые лучи весеннего солнца ободряли ее. Она наслаждалась прогулкой после многих дней заточения. Древняя поговорка уэльсцев вспомнилась ей: «Солгать врагу не грех».
— Я готова на все, лишь бы выбраться на свободу. Что я должна сделать?
Брайан не ожидал такой покорности с ее стороны.
— Многое, Джоселин. — Он не сразу решился раскрыть ей свои планы. — Герцог Нормандский хотел бы увидеться с тобой. Он просил даже… чтобы я привез тебя в его ставку в Глостер.
Джоселин поначалу была озадачена, потом ей показалось, что все, сказанное братом, вполне разумно. Генри ненавидит де Ленгли. Заполучить в качестве гостьи его жену, предавшую Роберта и вручившую ключи от его сильнейшей крепости врагам, — разве это не равноценно выигранному сражению?
Она не могла согласиться на это, но притворилась, что колеблется.
— Нет-нет, Брайан. Ты только подумай! Если я попаду в руки Генри, он уже так просто меня не выпустит. Он будет распоряжаться моей судьбой и моими землями. Он и во сне грезит ими завладеть. Если что случится с Робертом, он выдаст меня за кого-нибудь из своих прихвостней, а ты, Брайан, и наш отец так и не вернете себе прежние владения.
— Не считай меня за глупца, сестрица. Генри дал слово…
— И ты ему поверил? — Джоселин издевательски воздела руки к небесам.
— Да! — воскликнул Брайан. — Ты не встречалась с ним и не знаешь его. Он не похож на всех нас, он честнее и благороднее. Будущий король не может обмануть тех, кто кровью и потом добыл для него корону. И он не жаден, как некоторые другие. Генри пожелал тебя увидеть, и он увидит тебя согласно своей воле. Завтра утром мы отправимся к нему.
Брайан в ярости сломал ветку ивы, склоненной над ручьем, и начал гнуть и скручивать в пальцах не поддающийся его усилиям упругий хлыст.
— Тебе надобно знать еще кое-что, сестричка. Я рассчитывал сказать об этом попозже, ну да ладно… Перед лицом герцога Генри ты обязана подтверждать все мои слова, какие бы я ни произнес. Или ты согласишься, или потеряешь все, что имеешь и… станешь бродяжкой без имени.
Ухмыляясь, он посмотрел ей в лицо.
— За дурочку я тебя никогда не принимал, неужто тебе не ясно, на что я намекаю?
— О чем ты говоришь, Брайан?
Он выпрямился, расправил плечи и возвысился над нею, как бы давя на нее всей своей мощью.
— У нас с тобой нет никакого родства, Джоселин. Мой отец женился на твоей матери, когда она уже была беременна тобой. Она зачала тебя от любовника. Впрочем, их было немало, если верить слухам.
— Ложь! Как ты посмел даже произнести это?! По твоему лицу видно, что ты лжешь.
— Правда глаза колет, Джоселин? После многих лет лжи настанет момент, когда надо открыть истину. Ты не Монтегью, ты ублюдок, зачатый кем-то из разбойников, промышляющих на уэльских границах. Мне удалось даже выяснить имена тех, кто навещал Уорфорд и постель твоей мамаши. Последним в списке был некий Рхис.
Имя, названное Брайаном, пробудило в ней детские воспоминания. Темные волосы и насмешливые глаза, сверкающие, как драгоценные камни. Его посещения замка всегда были праздником для матери и малолетней дочери. Гвендолин радостно смеялась его шуткам, а дочке нравилось, что он обучает ее игре в шахматы и езде на пони. И даже обращению с кинжалом.
— Не лги мне. Наш отец не взял бы Гвендолин в жены, зная, что она не девственница.
— А может быть, он предпочел закрыть на это глаза? — опять усмехнулся Брайан. — Тебе не приходило раньше в голову, почему он так по-разному относится к своим детям — ко мне и Аделизе и к тебе — ублюдку с уэльской пустоши?
Джоселин захотелось сейчас выцарапать ногтями его насмешливые голубые глаза, столь похожие на глаза Аделизы. Но Аделиза была добра, а Брайан воплощал собой зло.
— Незаконная дочь не наследует после отца, — вкрадчиво говорил Брайан, словно дьявольский змий, напевая ей в ухо. — Если старая история всплывет, твое замужество будет объявлено недействительным. Без владений, без приданого, без семьи, оказывающей тебе поддержку, куда ты денешься? У тебя нет ничего, кроме заляпанного грязью платьишка, Джоселин, и нижней юбки, чтоб задрать ее перед любым солдатом за котелок похлебки.
Джоселин постаралась взять себя в руки.
— Монтегью невыгоден такой скандал. Наш отец не настолько глуп, чтобы признаться в ошибке и в том, что он кормил и поил чужого ублюдка почти двадцать лет.
— Я же говорил, что ты не глупа. Ты попала в больное место. Поэтому все сказанное здесь пока останется между нами…
— Что ты добиваешься от меня?
— Послушания. Ты без возражений отправишься со мною в Глостер и не будешь пытаться связываться с де Ленгли. Это ни к чему хорошему не приведет. Он уже обречен.
— Если я соглашусь? Что тогда?
— Ты останешься моей сестрицей… ну и богатой вдовой почившего в бозе де Ленгли. Я отвезу тебя в Уорфорд и прослежу, чтобы ты там ни в чем не нуждалась. В своем милом твоему сердцу уэльском поместье ты станешь полновластной хозяйкой, и, как я знаю, это будет тебе по нраву, командовать свиньями и свинопасами.
