Элизабет Стюарт - Роза и лев

Маленький Роджер в ответ только моргал глазками да сосал большой палец. Она взяла малыша на руки и, вконец обессиленная, погрузилась в забытье.

Возвратившийся Роберт не решился ее будить, но она сквозь дремоту ощутила, что он здесь, рядом с ней. Она произнесла, не открывая глаз:

— Как я люблю тебя, Роберт! Я любила тебя всегда — и когда ты был вне закона, и когда ты был пленником… И теперь, когда ты — граф, я уже не могу любить тебя сильнее, чем раньше. Ты прости меня…

— За что же? Я знаю, что ты уже давно отдала мне всю себя. Всю свою любовь до капли.

— Но ведь Генри ошибался, когда похвалил тебя за мудрый выбор. Ты же вначале выбрал Аделизу… И все могло быть по-другому.

Роберт бережно принял у нее из рук спящего сына и заговорил шепотом:

— Я хочу, чтоб ты знала, Джоселин. Я с самого начала не собирался жениться на Аделизе. Клянусь Богом, с меня достаточно было одной неудачной женитьбы. Никто на свете не заставил бы меня согласиться на подобное вторично. Даже сам король! Неужели ты не догадывалась, в чем был мой расчет? — продолжил он с озорной улыбкой. — Нет?

Джоселин покачала головой.

— Но ведь при тебе же Пелем обвинял меня, что я бросил в темницу, а возможно, и умертвил свою супругу. И рассказал ему об этом кто-то из моих слуг. Но представь, дорогая, кто из моего окружения мог распускать такие слухи? Ты же знаешь, как люди преданы мне.

— Роберт! Неужели ты… Ты сам?! Роберт довольно ухмыльнулся.

— Разумеется, не я, а Джеффри по моей просьбе. Я подслушивал, как он расписывал жуткую картину, и у меня самого мороз пробегал по коже. А уж потом… в свою очередь, и Пелем напугал Аделизу до смерти.

— И ты знал, что они собираются бежать?

— Можно сказать, что я сам их и вытолкнул из замка Монтегью.

— И с самого начала ты хотел меня? — не поверила Джоселин.

— Разве я об этом не сказал вам в день нашей свадьбы, мадам? Или у вас было плохо со слухом, что вы меня не услышали?

— Но… но почему же вы просто не признались отцу, что хотите меня в жены?

— Тогда я не получил бы за тобой в приданое то, что было обещано Аделизе. А я хотел прибрать к рукам все. И тебя, и замок, и поместье в придачу.

— Я начинаю верить, что Лестер во всем был прав. Ты искусный игрок.

— Главный мой выигрыш — это ты! Пожалуйста, поцелуй меня, дорогая. Я хочу проверить — может, графини целуются иначе, чем нетитулованные особы.

Поцелуй Джоселин был долгим — сначала нежным, а потом страстным. У Роберта потемнело в глазах.

— Вы проделали это весьма впечатляюще, графиня. А на что еще вы способны, ваша светлость?

Сказав это, он простер вперед руки, схватил Джоселин, прижал ее к себе и тут же был остановлен истошным сердитым ревом.

— Боже, я и забыл про него!

Он подкинул на руках громко протестующего сына.

Джоселин перевела взгляд с умиленного лица родителя на обиженную мордашку его отпрыска.

— Наш сын, как и все де Ленгли, не позволяет, чтобы о нем забывали.

Несмотря на плач малыша, Роберт все же дотянулся до Джоселин и крепко расцеловал ее в щеки и губы. Потом они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

— Я обожаю моего сына, мадам, — сказал Роберт, — но согласен с одним тонким замечанием нашего молодого короля. Он как-то сказал, что в некоторых обстоятельствах третий бывает лишним.

Джоселин взяла у него ребенка.

— Я разыщу Юдит. Его давно пора уложить спать.

Де Ленгли улыбнулся. Это была та самая улыбка соблазнителя, которая на протяжении двух лет — с первого дня их знакомства — будоражила в ней кровь.

— Пора ложиться спать и нашим слугам. В первую очередь Аймеру, который, бедняга, все караулит в коридоре.

— О, Боже! Он все еще там?

— Вы же не отдали ему приказа покинуть свой пост, графиня. А в нашем доме вы обладаете такой же властью, как и я, если не большей, — шутливо добавил он.

Джоселин осторожно взяла малыша на руки и вышла из комнаты. Роберт остался ждать ее. Скоро она вернется к нему в супружескую постель.

Счастье переполняло Джоселин. Судьба дала ей все, что может желать женщина, — у нее был любящий муж, прекрасный сын, верные слуги, замок, земли и теперь даже графский титул. И в стране наконец наступил мир.

Она подумала о матери. Испытала ли Гвендолин в жизни хоть малую частицу той радости, которая выпала на долю ее дочери?

Может быть, мать смотрит на нее сейчас с небес и радуется? Если бы это было так, душа Джоселин полностью бы успокоилась.