Анна Бартон - Во власти обольстителя
— Остановите. Его. — Слова Роуз были отрывистыми, но четкими и понятными.
Все замерли. Сначала Оуэн подумал, что это ему померещилось. Он упал на колени и схватил ее за плечи.
— Ты заговорила! Я тебя слышу!
Роуз с такой силой вцепилась в подлокотники кресла, что костяшки ее пальцев побелели.
— Подожди, Чарлз. — Оуэн подхватил Роуз на руки. — Все еще, может, образуется.
Роуз заговорила!
По щекам Аннабелл потекли слезы, не только из-за Роуз, но и из-за Оливии и Оуэна тоже. Они так долго ждали этого дня. И хотя Роуз произнесла всего лишь два простых слова, она сумела победить свой недуг. Может быть, следующие слова дадутся ей намного легче. Аннабелл надеялась на это.
Такого быть, конечно, не могло, но тем не менее Оуэн стал еще красивее. В гневе его зеленые глаза потемнели и стали похожи на бушующее море. Черные брови сошлись на переносице так плотно, что ей захотелось провести по ним кончиком пальца, чтобы унять все его тревоги. Но сейчас, когда он склонился над Роуз, его лицо превратилось в лицо доброго греческого бога, терпеливого, благожелательного и сильного.
У нее возникло неудержимое желание обвить его руками и разделить с ним благоговение перед случившимся чудом. Но она не могла себе этого позволить, по крайней мере на глазах у свидетелей.
Как только Роуз пришла в себя и успокоилась, Оуэн предложил всем перейти в гостиную, чтобы сесть и обсудить оставшиеся вопросы.
Аннабелл наконец представилась возможность оценить великолепие главного дома поместья Хантфорд. Снаружи здание походило на средневековый замок, только башен было не так много и окна огромные. Внутри помещения поражали своими размерами и богатством отделки. В гостиной бросалось в глаза сочетание темно-коричневого и темно-красного цвета, изысканное и немного мрачное. Аннабелл почему-то сразу вспомнила про роскошный торт.
Они с Оливией вошли в комнату и уселись на парчовую софу. Роуз и Чарлз сели напротив. Оуэн устроился в кресле между ними, как судья, ведущий процесс.
Аннабелл почувствовала себя незваным гостем, вмешивавшимся в дела чужого семейства.
— Мне, наверное, лучше уйти, чтобы вы могли поговорить обо всем откровенно.
— Нет! — рявкнул Оуэн, впрочем, не очень громко. Чудо, случившееся с Роуз, смягчило его. — Я хочу знать, где Оливия провела целый день. Я хочу знать все о Роуз и Чарлзе. Но самое главное, я хочу покончить со всеми секретами и тайнами!
Терпению Аннабелл, которое помогало ей сносить печаль и не давать воли своему гневу, пришел конец. Как он смеет обвинять Роуз и Оливию в том, что у них есть от него секреты? Самому-то ему слишком стыдно рассказать сестрам об их с ней связи. А каких-то несколько минут назад он выбранил Роуз и Чарлза за то, что они встречаются!
Но ведь именно Оуэн завел любовную связь со служанкой.
Место было не то и время было не то, однако Аннабелл решилась:
— Вы всерьез считаете, что мы должны открыть все наши секреты, ваша светлость?
Оуэн подергал галстук.
— Секреты, которые имеют отношение к моим сестрам, мисс Ханикоут.
— Уже мисс Ханикоут? Когда вы увидели меня несколько минут назад, то назвали меня Аннабелл, разве не так?
Она чуть не разразилась истерическим смехом, увидев, какой озабоченный взгляд он кинул на нее. Лицемерие полностью лишило его осторожности?
— Простите меня. Это от неожиданности, увидев вас. Мои сестры зовут вас Аннабелл, и я вслед за ними тоже.
— Понятно. Значит, ваши сестры должны делиться с вами своими тайнами, а вы своими — нет?
— У всех нас есть право на секреты.
— Конечно, только в чем тут разница, каким секретом делиться, каким — нет?
Он напряженно смотрел на нее.
— Если секрет может нанести вред репутации одного из членов нашей семьи, его следует открыть.
— Что ж, отлично. — Аннабелл встала и откашлялась.
— Мисс Ханикоут, — встревожился Оуэн, — что вы задумали?
— Я хочу поделиться секретом.
— Аннабелл, остановитесь. — Оуэн сдвинулся на краешек кресла, а у Чарлза был такой вид, словно он не знал, что сделать, лишь бы убраться отсюда куда подальше.
Оглядев Роуз с Оливией, она продолжила:
— Мы с его светлостью кое-что скрыли от вас обеих. Мое поведение в этом случае было… самым непристойным. До нашего знакомства с вами я пригрозила герцогу, что опубликую в «Таттлере» слухи о вас.
— Что? — Не веря своим ушам, Оливия приложила руки к груди.
— К черту, Аннабелл! — Оуэн потер шею.
— Это правда. Мне довелось услышать сплетню о том, что Оливия встречается со слугой, и я… Я потребовала у вашего брата деньги в обмен на мое молчание.
— Но это же… — Лицо Оливии скривилось от отвращения.
— …шантаж, — закончила за нее Роуз.
Аннабелл захотелось провалиться сквозь землю.
— Мне нечего сказать в свое оправдание, кроме… Я очень сожалею.
В облаке из развевающихся голубых лент Оливия выбежала из комнаты. Как бы Аннабелл ни хотелось броситься за ней и успокоить девушку, она сейчас была последней, кого Оливия захотела бы увидеть возле себя. Аннабелл опустилась на софу.
Роуз встала.
— Пойду к ней, — тихо сказала она. Проходя мимо Аннабелл, девушка неожиданно остановилась и пожала ей руку. — Я тебя прощаю. — Выходя из комнаты, она с любовью посмотрела на Чарлза.
— Леди Роуз, — остановил он ее на полпути. — Если вам пришлют наверх суп, вы поедите? — И умоляюще посмотрел на нее. — Ради меня.
Она перевела взгляд с красавца-конюха на Оуэна.
— Только если ты его не уволишь.
Оуэн согласно кивнул:
— Договорились. Но утром нам надо поговорить, Чарлз.
— Да, ваша светлость. — Он посмотрел ему прямо в глаза. — Жду с нетерпением.
Роуз ушла вместе со старшим конюхом, и они с Оуэном неожиданно остались одни.
Когда он пересел к ней на софу, Аннабелл подавила в себе желание прислониться к нему, обхватить руками и целовать до тех пор, пока у него не разгладятся жесткие линии вокруг глаз и рта. Когда он потянулся, чтобы взять ее за руку, Аннабелл отняла ее.
Оуэн удивленно вскинул брови, а она отсела на дальний конец софы.
Слишком легко было бы игнорировать голос здравого смысла и обещания, данные самой себе. На кону стояло собственное достоинство Аннабелл. И ее сердце. Для того чтобы голова осталась ясной, она должна была держать дистанцию между ними — и в прямом, и в переносном смысле.
— Я хочу уехать домой, — начала она.
— Как поживают твои мать с сестрой? — Будничный тон его вопроса разозлил ее.
— Ох, пожалуйста, не делай вид, что тебе не все равно.
