Филиппа Грегори - Королевская шутиха
— Королева даже сейчас продолжает любить Елизавету, — сказала я. — Она по-прежнему считает принцессу своей младшей сестрой. Как видите, она пошла наперекор желанию будущего мужа и не казнила Елизавету.
— Елизавета всегда была удачлива, — сказал сэр Роберт.
— А вы, мой господин? — спросила я, не в силах скрыть любовь, звучавшую в моем голосе.
Он улыбнулся.
— Я не такой везучий. Не мне решать, буду ли я жить или мою голову отделят от тела. Теперь я это понимаю. Но меня все так же занимает мое будущее. Однажды ты мне сказала, что я умру в своей постели. Помнишь?
Я оглянулась на стражника. Тот откровенно зевал.
— Помню. Я помню не только это. Я говорила, что вы будете любимы королевой.
Сэр Роберт попытался засмеяться, но комната в Тауэре была неподходящим местом для веселья.
— Ты до сих пор так считаешь, мисс Мальчик?
— Да. И еще, если помните, я говорила о воспитании принца, который изменит историю мира.
Роберт Дадли нахмурился.
— Ты серьезно? И как это прикажешь понимать?
— Прошу прощения, — вмешался стражник. — Разговоры тайным кодом запрещены.
Явная глупость стражника заставила сэра Роберта поморщиться, но навлекать лишнее подозрение на нас он не хотел.
— Ну, что ж, мне радостно слышать, что я не последую за своим отцом, — сказал он, кивая в сторону лужайки. — А знаешь, мисс Мальчик, я начинаю привыкать к тюремной жизни. У меня есть книги. Ко мне пускают посетителей. Со мной достаточно хорошо обращаются. Я даже привык к тому, что говорить с отцом и старшим братом могу лишь мысленно и что больше никогда их не увижу.
Он протянул руку и коснулся своего фамильного герба на облицовке камина.
— Я сожалею о том пути, который они избрали, но молюсь о покое для их душ.
В дверь тихо постучали.
— Подождите! Дайте нам еще немного поговорить! — крикнула я, думая, что меня торопит стражник за дверью.
Дверь открылась, и в комнату вошел не стражник, а женщина: миловидная шатенка с мягкими карими глазами. Мне очень понравилась шелковистая кожа ее лица. Женщина была богато одета. Я сразу заметила вышивку на ее платье с рукавами из бархата и шелка. В одной руке она небрежно держала шляпу, а в другой — корзинку с листьями свежего салата. Вошедшая мгновенно оглядела меня, заметив мои раскрасневшиеся щеки и глаза, полные слез. Естественно, от нее не укрылась и улыбка сэра Роберта. Женщина прошла к нему. Тогда он встал. Женщина довольно холодно поцеловала его в обе щеки, после чего повернулась ко мне. «А ты кто такая?» — говорил ее взгляд.
Я угадала.
— А это кто? — спросила она. — Кажется, я знаю кто. Ты — шутиха королевы.
Я ответила не сразу. До сих пор я не возражала, когда другие называли меня так. Но в устах этой женщины мое звание прозвучало как что-то презренное. Я ждала, что сэр Роберт сейчас скажет, что я не просто шутиха, а наделена даром ясновидения, что я однажды увидела ангела на Флит-стрит и помогала мистеру Ди заглядывать в будущее. Однако сэр Роберт молчал.
— А вы, должно быть, леди Дадли, — без обиняков выпалила я, как и положено шутихе, которой разрешено не придерживаться манер и не соблюдать этикет.
Она кивнула.
— Можешь идти, — великодушно позволила мне леди Дадли, которой не терпелось остаться вдвоем с мужем.
— Подожди, Эми, — сказал сэр Роберт. — Я еще не закончил разговор с Ханной Грин.
Он усадил жену на свой стул, а меня отвел к другому окну, подальше от ушей жены и стражника.
— Ханна, я не могу снова взять тебя на службу. Я не хочу калечить тебе жизнь, поскольку не знаю, что будет со мною в ближайшее время. Как помнишь, я освободил тебя от твоей клятвы любить меня. Но мне будет радостно, если ты сохранишь память обо мне.
— Я всегда помню о вас, — прошептала я.
— Прошу тебя, разузнай у королевы о моем деле.
— Я обязательно это сделаю. Я уже пыталась узнать про вас, однако она сказала, что и слышать не желает о тех, кто в Тауэре. Но не волнуйтесь: я найду момент и спрошу ее еще раз.
— И если отношения между королевой и принцессой изменятся в лучшую сторону, если тебе удастся встретиться с нашим другом Джоном Ди, я буду очень рад узнать обо всем этом.
Он коснулся моей руки. Я улыбалась. По его словам я поняла, что сэр Роберт не махнул рукой на свою жизнь и продолжает надеяться на перемены.
— Я обязательно вам напишу, — пообещала я. — Расскажу обо всем, о чем смогу. Вы понимаете, я не вправе быть нелояльной к королеве.
— И быть нелояльной к Елизавете ты тоже не вправе? — улыбаясь, спросил он.
— Она просто удивительна. Невозможно служить ей и не восхищаться ею.
— Дитя мое, ты настолько хочешь любить и быть любимой, что одновременно принимаешь стороны всех.
Я замотала головой.
— Я не виновата, что я такая. Все, кто служит королеве, любят ее, но Елизавета… это Елизавета.
— Мне можешь не рассказывать. Мы с Елизаветой росли вместе. Помню, я учил ее ездить на первом в ее жизни пони. Она уже тогда отличалась от прочих детей. Просто маленькая королева.
— Принцесса, — напомнила я ему, не желая, чтобы тупой стражник заподозрил в нашем разговоре еще что-нибудь.
— Конечно, принцесса, — улыбнулся сэр Роберт. — Передай ей мои самые наилучшие пожелания, мою любовь и верность. Скажи, я был бы очень рад отобедать в ее обществе.
Я кивнула.
— Она — настоящая дочь своего отца, — с восторгом продолжал он. — Честное слово, мне просто жаль беднягу Генри Бедингфилда. Как только Елизавета оправится от своих страхов, она ему устроит веселые танцы. Генри — не тот человек, чтобы помыкать принцессой. Даже при поддержке всего королевского совета. Она перехитрит его, десять раз обведет вокруг пальца и сделает так, как надо ей.
— Муж мой!
Эми встала со стула. В каждом ее жесте ощущалось недовольство нашим разговором и презрение ко мне.
— Прости, дорогая.
Сэр Роберт выпустил мою руку и шагнул к жене.
— Я предпочла бы остаться с тобой наедине, — заявила леди Дадли.
Меня захлестнуло волной сильной ненависти к ней. Вместе с волной промелькнуло видение — настолько страшное, что я попятилась и даже зашипела, словно кошка, увидевшая чужого пса.
— Ты что? — удивился сэр Роберт.
— Ничего особенного, — отмахнулась я и встряхнула головой, прогоняя страшную картину. Она была нечеткой по очертаниям и такой же непонятной по смыслу. Я увидела леди Дадли распростертой на полу, бездыханной. Казалось, какая-то сила оторвала ее от Роберта Дадли. Я понимала: мое видение затуманено ревностью и неприязнью к этой женщине, потому я и увидела ее брошенной во тьму, черную, как смерть. — Жарко тут у вас, — сказала я первые пришедшие на ум слова.
