Сильвия Холлидей - Обручальное кольцо
– Да-да, знаю! – резко перебил ее Росс. – Мы ведь прожили вместе четыре месяца. Хватит об этом!
Но дерзкой девчонке не понравилось, что ее торопят. Она бросила на Росса испепеляющий взгляд и изящным жестом поднесла бокал к своим губам.
– Пру была очень близка со своим отцом. Когда он умер – ох, уж почти два года прошло! – она стала прямо не в себе. Никогда не видела ее в таком унынии.
– И что же потом? – подстегивал ее Росс.
– Всему свое время, мой прекрасный кавалер. Знаю, у тебя нет ни малейшего желания повозиться со мной в постельке, но выслушать меня придется. Сколько бы времени это ни заняло. И ты будешь обращаться со мной как с леди, а не как со шлюхой. А не то плюнуть не успеешь, меня уж и след простынет.
Росс заскрежетал зубами.
– Продолжайте ваш рассказ. Мадам, – добавил он саркастически.
Бетси фыркнула.
– Держу пари, ты ни разу не имел дела со шлюхой. Не снисходишь до нашей сестры?
Росс застонал и устало потер глаза. Да, он ведет себя как педант, а ведь от этой девицы ему нужно лишь одно: получить сведения о Пруденс.
– Послушай, я умоляю тебя со всем смирением, на какое способен, – продолжай.
Бетси, заметив, как он встревожен, немного смягчилась и заговорила уже другим тоном:
– После смерти отца у Пру остался только дедушка, сквайр Хэммонд. И эта сука – его жена. Отвратная пожилая вдова, которая свела в могилу своего первого мужа. Ну и парочка! Они исповедовали учение Уэсли и держали Пруденс на коротком поводке. Постоянно таскали ее в церковь, называли грешницей. Господи помилуй, да я бы непременно спятила! Они бранили ее даже за смех. И она едва не сломалась, но все же выдержала. Старый сквайр – ужасный человек, в своем поместье Бергхоуп он словно царек. Пруденс трепетала и подчинялась этому тирану. А что еще ей оставалось делать?
Росс, нахмурившись, уставился в потолок.
– Пруденс и меня называла тираном. Иногда.
– А ты действительно тиран?
– Да, характер у меня тяжеловат, – пробормотал Росс, полный раскаяния. – Думаю, Джеми был к ней добрее.
– Я-то сама его никогда не видела. Но сдается мне, что этот негодяй добивался от Пру только одного… – Бетси вздохнула. – А все же она была безумно счастлива в то время. Иногда ей удавалось ускользнуть из дома, и мы встречались. О, как она смеялась, с какой нежностью рассказывала о нем мне на ушко! Понимаешь, лорд Джеми обещал жениться, и Пру поверила.
– Да, – кивнул Росс. – Это на нее похоже. И долго они?..
– Всего две недели. А потом он уехал.
– В Америку?
– Ага. Джеми сказал, что у него там есть небольшая плантация, доставшаяся по наследству. Но Пруденс свято верила, что он вернется.
– Она искала своего Джеми в Виргинии. Он продал плантацию.
– Да, Пру рассказала мне об этом сегодня утром, рыдая в три ручья.
– А ребенок?
– Пру была в ужасе, когда узнала, что беременна. Она не боялась, заметь, но стыдилась. Уж очень Пру богобоязненная. «Неужели Бог накажет меня, Бетси?» – спрашивала она. Я все убеждала ее отделаться от ребенка. В Лимпи-Стоук была одна старая карга…
Росс сжал кулаки. Ему не раз приходилось лечить злополучных девиц, изуродованных такими вот старухами.
– Слава Богу, что Пруденс тебя не послушалась, – прошептал он.
– Да разве она могла пойти на это? Ведь Джеми подарил ей кольцо, обещал вернуться и сыграть свадьбу. Пру писала ему отчаянные письма, но ни разу не получила ответа. Мы решили вместе сбежать из деревни, уехать в Лондон до того, как ее беременность станет заметной.
Но управляющий дедушки… злобный червяк! Он подглядел, чем они с Джеми занимались на холмах, и стал требовать благосклонности Пруденс в обмен на свое молчание. Та отказалась, и он донес обо всем хозяину.
– И что же сделал сквайр?
– О, они творили ужасные вещи! И сам Хэммонд, и эта его старая лицемерная сука. Ругали Пру за дитя, зачатое в грехе. Призывали Господа обрушить на ее голову все кары. Таскали ее в церковь и заставляли часами слушать проповеди старого святоши – священника. Черт, я думаю, они с превеликим удовольствием избили бы Пру, не будь она в положении. А в довершение всего ее посадили под замок.
Росс шепотом выругался, живо представив, как мучилась бедная Пруденс.
– Я частенько залезала на дерево, и мы с ней переговаривались через окно. Оказывается, дед заставлял ее часами стоять в углу, пока Пру не теряла сознание. А все для того, чтобы она выдала, кто отец ребенка. Но Пру держалась твердо, ни словечка не проронила.
Бетси вздохнула.
– Через некоторое время сквайр вбил себе в голову, что Пру может искупить свой грех только одним способом: если «прикроет» этот грех браком по расчету. И уж на что скупой сукин сын, а тут выделил небольшое состояние – лишь бы спасти ее честь. – Бетси презрительно фыркнула. – Ее честь. Готова поклясться, спесивый дурак думал только о собственной репутации.
– И она, конечно, отказалась? Из-за Джеми?
– Да. «Я не могу, Бетси, – говорила она мне. – Это против Бога». Пру так верила в чистую любовь Джеми, что ей казалось преступлением выйти замуж за кого-нибудь другого.
Бетси склонила голову и смахнула слезинку.
– Я во многом виню себя. Мне следовало поддерживать се, утешать. Но… – она сцепила пальцы, – понимаешь, я повстречала одного солдата и сбежала с ним. Лжец он был и сукин сын. И как я сразу не поняла? Он устроил меня здесь, в Лондоне. А потом попросил, чтобы я «ублажила» его друзей. Я узнала, что подлец брал с них за это деньги, и вышвырнула его вон.
– И вернулась в деревню?
– Куда там! После всего, что я натворила?! – Бетси горько рассмеялась. – А мамаша небось только рада была от меня отделаться.
– А что же Пруденс?
– Я написала ей, объяснила, где живу. Одна добрая служанка ухитрялась передавать Пру мои письма. Я получила от нее несколько весточек, полных отчаяния. – Бетси вздрогнула. – Потом она замолчала, а этим летом вдруг явилась ко мне, словно побитая собака.
– Господи помилуй, – пробормотал Росс. – Что с ней стряслось?
По накрашенному лицу Бетси полились слезы.
– Она родила сына. А эти… эти жестокие негодяи, будь они прокляты! Пру нянчила своего мальчика, полюбила его. И вдруг в один прекрасный день колыбелька оказалась пуста. Ребенок исчез.
– Исчез?
– Его отдали в другую семью, кормилице. Дед сказал, что Пру никогда больше не увидит сына. Понимаешь, методисты считают, будто ребенок, рожденный в грехе, сам по себе непорочен.
Росс понурил голову, сам едва сдерживая слезы.
– О Господи, Пруденс…
Бетси сочувственно тронула его за руку.
– Ты уж прости меня за грубость. Я думала, ты… – И она устало пожала плечами, не зная, как лучше выразить свою мысль. – Я думала, ты такой же, как все.
