Жаклин Рединг - Белый рыцарь
Грейс ободряюще сжала руки Элеанор:
— Иди к себе и ложись, отдохни. Я приду к тебе, как только поговорю с Кристианом.
В дверях кабинета Грейс встретилась с леди Френсис. Вдовствующая маркиза, казалось, тоже только что плакала, но всё же мягко улыбнулась Грейс и вышла из комнаты.
В комнате остался только Кристиан.
Грейс закрыла за собой дверь, и Кристиан посмотрел на неё горьким, больным взглядом. Ему явно нелегко было отказать Элеанор в счастье, и очевидно, у него была веская причина. Возможно, Херрик оказался мерзавцем, и Кристиан просто пытался не дать сестре остаться с разбитым сердцем. Как бы то ни было, Грейс решила не спрашивать про Элеанор напрямую, а зайти с другой стороны.
— Я нашла кое-что на чердаке и хочу тебе показать.
Грейс положила найденные письма и сборник сонетов на стол перед Кристианом. Она молча смотрела, пока он читал их, давая ему время самому придти к тем же выводам, что и она. Закончив, он посмотрел на неё:
— Где ты это нашла?
— Они лежали в сундуке вместе с другими бабушкиными вещами. Возможно, она оставила их в надежде, что я когда-нибудь прочту. — Грейс помолчала. — Это же почерк твоего деда, я не ошиблась?
Кристиан кивнул. Вид у него был встревоженный: внезапно его мнение о деде, мнение, которого он придерживался всю жизнь, подверглось сомнению.
— Возможно, теперь ты понимаешь, почему он озлоблен.
— Пожалуй. Но вот чего я не понимаю: если его заставили жениться на ком-то другом вместо твоей бабушки, которую он явно очень любил, почему же он поступил также, женив меня против моей воли?
Грейс встала рядом, положив руку на плечо мужа:
— Я тоже об этом подумала. Может быть, он хотел по-своему искупить вину перед моей бабушкой за то, что покинул её, сведя нас вместе?
— Может быть.
Кристиан всё не отводил взгляда от писем, без сомнения, думая о когда-то написавшем их мужчине — так непохожем на деда, которого он знал всю жизнь.
Грейс опустилась на колени:
— Кристиан, могу я спросить, почему ты не согласился на брак Элеанор и лорда Херрика?
Лицо Кристиана омрачилось. Грейс осторожно продолжила:
— Я знаю, что ты очень любишь её и никогда бы не причинил ей боли. Так в чём же дело? Чего я не знаю о лорде Херрике? Он мерзавец?
Кристиан, наклонившись вперёд, упёрся локтями в колени и обхватил голову руками. Он был расстроен даже сильнее, чем Грейс могла бы подумать. Наконец, он посмотрел на жену:
— Помнишь, я рассказывал тебе про смерть моего отца?
Она кивнула.
— Про то, как отец был убит на дуэли любовником матери? Грейс, я не могу дать своего согласия на брак Элеанор, потому что лорд Херрик — сын человека, убившего папу. Он старший, законнорожденный сын мужчины, с которым изменяла отцу моя мать.
Грейс потребовалось всего мгновение, чтобы понять важность сказанного:
— Милостивый боже, так лорд Херрик — брат Элеанор!
Кристиан кивнул и закрыл глаза:
— Теперь ты понимаешь, почему она не может выйти за него замуж. Хуже всего то, что я должен объяснить ей причину. Я должен поведать Элеанор, что она незаконнорожденная и кто её родители. Иначе она может решить сбежать и выйти замуж без моего согласия. Мама думает, что она уже решилась, поэтому попросила меня всё рассказать Элеанор. Другого выхода нет. Мне придётся сознаться сестре, что я убил её настоящего отца.
— Ты никого не убивал.
Ни Грейс, ни Кристиан не слышали, как в кабинет вошёл герцог.
— Мне следовало сказать тебе правду давным-давно. Не знаю, почему я этого не сделал. Я был так раздавлен смертью Кристофера. Мне хотелось ненавидеть твою мать, обвинить во всём её. Мне потребовалось двадцать лет, чтобы понять, что она не виновата. Твой отец знал, что Френсис не любит его, когда просил её руки. У её семьи были финансовые затруднения, она должна была выгодно выйти замуж. Кристофер убедил её, что когда-нибудь она сможет его полюбить, он думал, что его чувства хватит на двоих. — Герцог покачал головой. — Но он лишь душил её своей любовью.
— Какое отношение это имеет к тому, что я застрелил отца лорда Херрика? — Кристиан смотрел на герцога с недоумением.
— В то утро ты промазал, Кристиан. Я видел, как пуля попала в дерево. Его убил мой выстрел.
Кристиан глядел на герцога ненавидящими, сузившимися глазами:
— Из-за вас я все эти годы верил, что убил его! Вы негодяй.
— Не спорю. Больше всего я жалею о том, что мне потребовалось двадцать лет на то, чтобы сказать тебе правду. Не жду, что ты поймёшь меня. Я был озлоблен и разгневан. Потеря бабушки Грейс была величайшей ошибкой в моей жизни. Потом я потерял Кристофера, а с ним и возможность узнать его по-настоящему. Мы так долго воевали из-за его женитьбы на твоей матери. Я так и не успел сказать ему, что люблю его. Насколько тяжела утрата того, что тебе дорого, понимаешь лишь тогда, когда уже поздно.
— Вы… — начал Кристиан, поражённый внезапной догадкой, — записку у двери оставили вы, правда?
Герцог кивнул.
— Я думал, это Херрик, думал, он знает, что я убил его отца. Собственно, я был убеждён, что его ухаживание за Элеанор — попытка каким-то образом отомстить.
Герцог покачал головой:
— Нет, эта записка не имела никакого отношения ни к Херрику, ни к его отцу. Я пытался убедить тебя не отказываться от своего шанса на счастье. Я наделал множество ошибок в жизни, и мне стыдно за себя. Я упрям, горд и высокомерен. И дурак. Но есть одно, за что мне не стыдно, одно, что я сделал правильно — соединил тебя и Грейс.
Глава 35
К утру следующего дня Элеанор была уже в пути.
Она ускользнула ночью, оставшись незамеченной ни собственной горничной, ни кем-либо в большом зале, прихватив небольшой мешок с необходимыми вещами и сведя со двора лошадь Кристиана, оставив ему для преследования только неторопливых горных пони.
— Я должен был предвидеть, что она сбежит, — сокрушался Кристиан, меряя шагами конюшню, где возвышался светло-гнедой рослый — почти пятнадцати ладоней в холке — пони по кличке Торквил. — Она на несколько часов опережает меня. Наверное, сейчас уже на полпути к Эдинбургу. На этом тихоходе мне за ней не угнаться.
Торквил оскорблённо запрядал ушами, а Грейс попыталась обнадёжить мужа:
— Это же горы, а не английские луга. Торквил ступает гораздо увереннее, чем конь Элеанор, а ты лучше знаком с местностью, чем сестра.
Кристиан, не слушая жену, грохнул кулаком по перегородке стойла, заставив лошадок вскинуть головы и встревоженно заржать:
— Проклятье! Мне следовало догадаться, что это случится. Нелл была чересчур тихой прошлым вечером, когда я говорил с ней, слишком спокойно приняла обстоятельства своего рождения.
