Кэтрин Коултер - Песнь земли
С трудом отдышавшись, Дайнуолд несколько секунд размышлял, целы ли его кости. Лежащая на нем Филиппа зашевелилась и слегка отодвинулась. Он заметил, что она совсем не пострадала, и обрадовался. Дайнуолд почувствовал, как колыхнулась ее грудь, и его мужская плоть мгновенно отреагировала. По крайней мере хоть эта часть тела в порядке! Густые роскошные волосы Филиппы выбились из-под ленты и разметались по сторонам, глаза блестели, и Дайнуолд поймал себя на том, что бессознательно ждет от нее вспышки отчаянной ярости.
— Ты, идиот несчастный! — прокричала она в трех дюймах от его лица. — Мне надо было переломать тебе руки и ноги! Ты, ничего не соображающий болван! Да я тебя в порошок сотру.
— Что касается рук и ног, то ты уже почти добилась своей цели, — заметил Дайнуолд. — Глупая женщина, я пытался защитить тебя, приняв удар на себя, но ты весишь столько, что у меня чуть было не лопнула селезенка. Когда мы шлепнулись на землю, я даже задохнулся.
— Тебя в первую очередь должна интересовать не селезенка, а твоя пустая башка. — Филиппа замолотила кулаками по его груди. — У тебя и так мало мозгов, а сейчас ты и тех лишился, болван.
Дайнуолд схватил ее за запястья, что оказалось не слишком легким делом, и в конце концов подмял под себя.
— Вот сейчас, — его грудь тяжело вздымалась, — вот сейчас…
Что сейчас, тщеславный ты ублюдок? Думаешь, я не догадалась, что ты искал утешения в Вулфитоне и нежная маленькая Кассия помогала тебе? Ведь так, негодный подонок? Ты провел три дня у своего друга, жалуясь ему и его жене на свою горькую судьбу? Проклиная меня и всех святых за свое несчастье? И что, твоя неподражаемая Кассия соглашалась и рыдала вместе с тобой, сочувственно заламывая руки? Отвечай!
— Не совсем так. — Дайнуолд нахмурился. Филиппа пошевелилась, пытаясь высвободить руки, но он лишь усилил хватку. Ему хотелось целовать и бить ее одновременно, но вместо этого он нахмурился еще сильнее.
— Я твой хозяин, девка, — произнес Дайнуолд с самыми своими повелительными интонациями. — Только я, и никто иной. Ты пришла ко мне, соблазнила меня, а я женился на тебе. Сейчас же замолчи, так как мне требуется все спокойно обдумать.
— Обдумать! Ха! Ты не умеешь думать!
— Куда ты направлялась с моими людьми и моим сыном? Не сомневаюсь, ты ехала в Лондон к своему отцу. Говори правду!
Филиппа оскалилась и попыталась ударить Дайнуолда, но добилась только того, что его тело еще сильнее прижалось к ней. Это ее раздражало и в то же время возбуждало.
— Да, — закричала она, — я ехала в Лондон! К моему отцу! Чтобы напяливать на себя драгоценности и роскошные платья и танцевать со всеми придворными!
— Ну разумеется, ты только и думаешь о мужчинах да о тряпках и украшениях! А на остальное тебе наплевать! Чем бы занимался Эдмунд, пока ты флиртуешь с этими пустоголовыми куклами? Тебя это не интересует, дрянь ты этакая!
Филиппа немного успокоилась. У нее кружилась голова, хотя непонятно, было ли это вызвано только падением с лошади. Дайнуолд оказался так близко, что она чувствовала его губы на своей щеке. Ей отчаянно хотелось избить его, а потом зацеловать, чтобы он забыл обо всем, кроме нее.
— Не смотри на меня так, Филиппа, это не принесет тебе ничего хорошего и не умалит мой гнев. Не отпирайся — ты опять пытаешься меня соблазнить. Но нет! Ты предала меня, ты…
Филиппа неожиданно изо всей силы рванулась, застав Дайнуолда врасплох. Он перекатился набок, не выпуская ее рук, и они оказались лежащими нос к носу. Дайнуолд не мог ничего с собой поделать: он поцеловал Филиппу, и тотчас же отшатнулся как ужаленный.
— Дайнуолд…. — прошептала Филиппа и потянулась к нему.
— Нет, я не позволю тебе снова обманывать меня. Держись подальше.
Кровь ударила в голову Филиппе, и она с приглушенным возгласом накинулась на Дайнуолда и поцеловала, несмотря на его отчаянные попытки высвободиться. Она целовала его снова и снова, лизала его подбородок, покусывала нос и терлась щекой о его ухо. Дайнуолд же ощущал лишь давление ее живота на свои чресла. Он не понимал Филиппу: она давала и брала одновременно, это удивляло и приносило несказанное удовольствие. Он приказал себе лежать смирно, предоставив Филиппе действовать как ей заблагорассудиться — Девка, выслушай меня, — глухо проговорил он, когда она на мгновение оторвалась от его губ.
Филиппа, все еще не совсем пришедшая в себя, приподняла голову.
— Ты мой муж, идиот, — сказала она и снова поцеловала Дайнуолда. — Ты мой, и я никогда тебя не покину, как бы ни был велик мой гнев и какие бы глупые мысли ни приходили тебе в голову. Я ехала, чтобы забрать тебя домой, в Сент-Эрт. Теперь-то ты понимаешь?
— Да остановись ты хоть на минуту! Моя бедная голова, ты ее сейчас оторвешь. Да, я понял тебя, но послушай и ты! Ты моя жена и никогда больше не покинешь меня. Уяснила? Ты останешься в Сент-Эрте или там, где я скажу. Тебе запрещается одной ехать в Лондон… Я этого не потерплю!
— Чтобы я покинула тебя? Это ты меня бросил! Целых три дня я не знала, где ты и что делаешь, и только потом поняла, что ты отправился к своей возлюбленной неотразимой Кассии, поэтому-то и поехала за тобой.
Филиппа в своем негодовании несколько раз дернула мужа за волосы. Дайнуолд застонал, и она отпустила его голову.
— Ты помял все фиалки. Как ты смел подумать обо мне такие ужасные вещи? Ты невыносим, и я не знаю, за что люблю тебя… — Филиппа осеклась, внезапно осознав, что позволила себе открыть душу и теперь уязвима перед его насмешками и поддразниваниями.
Дайнуолд внезапно улыбнулся своей кривоватой улыбкой, которая так нравилась Филиппе.
— Ты действительно ехала, чтобы забрать меня домой?
— Разумеется! Не собиралась я ни в какой Лондон! Неужели ты всерьез думаешь, что я могу украсть у тебя сына и забрать твоих людей? Дайнуолд, ты заслужил наказание… — Она замахнулась, но в последний момент остановилась, потому что увидела вызов в его глазах и тень улыбки на губах. Она тихо обругала Дайнуолда, затем наклонилась и крепко поцеловала его. Дайнуолд приоткрыл рот и ответил на ее поцелуй.
— Да, — проговорил он, — подобное наказание я точно заслужил.
Его руки скользнули вниз, крепче обхватывая ее тело.
— Дайнуолд, — прошептала Филиппа.
Он рывком поднял ее платье, и теперь его пальцы ласкали обнаженную кожу бедер, медленно двигаясь вверх, пока не достигли средоточия ее женственности. Дайнуолд глубоко вздохнул:
— Как я скучал по тебе!
— Нет, ты скучал лишь по моему телу, — прошептала Филиппа в перерывах между страстными поцелуями. — Тебя бы удовлетворила любая женщина, потому что ты похотливый петух. Я наслышана о твоих многочисленных любовницах и даже узнала у Эдмунда их имена.
