Элоиза Джеймс - Много шума из-за невесты

— Мой сын приехал из Оксфорда и примерно за два месяца сделал, играя на бирже, столько денег, что не только погасил мои долги, но и оплатил до конца свое обучение.

— Незачем ворошить старое! — грубо оборвала его миссис Фелтон. Лицо у нее побагровело.

— Мы разорились бы, — продолжал, игнорируя жену, мистер Фелтон. — Полностью обанкротились бы. И вот с тех пор Лусиус поддерживает нас. Он выкупил из заклада наше загородное имение. И чем мы ему отплатили? — Он взглянул на жену, которая, отвернувшись от него, уставилась в окно. — Весь Лондон знает о разрыве между нами.

— Вы, как всегда, преувеличиваете, мистер Фелтон, — сказала миссис Фелтон и, обратившись к Тесс, добавила: — Мой муж слишком чувствителен, и это не идет ему на пользу. В душе он не джентльмен. Люди нашего общественного положения не разоряются. Разоряются только простолюдины. А мы просто продолжаем жить, как жили всегда. Торговцы готовы сколько угодно ждать, пока им заплатят, потому что мы оказываем им честь, пользуясь их услугами.

Лусиус поднял вверх руку. Он был выше ростом, чем родители и, по мнению Тесс, гораздо красивее каждого из них. Он стоял между ними, как облагороженный вариант своей матери, почти абсурдная худоба которой превратилась в нем в мускулистое изящество; а увядшая привлекательность отца стала мужской красотой Лусиуса.

— Мы с женой очень благодарны за твое приглашение, мама, — сказал он, повернувшись к ней. — Но мне не хотелось бы злоупотреблять вашим гостеприимством. Я знаю, что Тесс будет рада прийти к тебе как-нибудь на чашку чая. — Лусиус решительно засунул руку Тесс под свой локоть.

За последние десять минут она не произнесла ни слова и не знала, что сказать теперь, но его пальцы предостерегающе сжали ее руку. И тут она присела в реверансе, который получился несколько кривым, потому что Лусиус крепко держал ее за руку, и умудрилась пробормотать, что получила истинное удовольствие.

Глава 38

По пути до своего дома они не произнесли ни слова. Когда они оказались в прихожей и Смайли принял накидку и шляпку Тесс, Лусиус, поклонившись, сказал:

— Извини, я должен…

— Э-э, нет! — заявила Тесс, схватив его за рукав, когда он был готов скрыться за дверью кабинета.

Смайли благоразумно юркнул в боковую дверь, унося их верхнюю одежду. Лусиус удивленно приподнял брови:

— Разве недостаточно откровений на один день?

Тесс, игнорировав это глупое замечание, открыла дверь в малую гостиную и остановилась на пороге, ожидая, что он за ней последует.

— Мне не хотелось бы обсуждать своих родителей, — сказал он. — Уверен, что после сегодняшней встречи ты получила отчетливое впечатление о наших взаимоотношениях. Я знаю, что семья для тебя очень важна, Тесс, и если ты пожелаешь, чтобы я время от времени бывал у них, я буду это делать.

Он говорил это, повернувшись к ней спиной.

— Но мне хотелось бы поговорить о твоих родителях именно сейчас, — сказала Тесс самым милым тоном. Она рассчитывала на благовоспитанность Лусиуса.

— Ну что ж, ладно, — согласился он и, повернувшись к ней, стал ждать продолжения разговора. Судя по всему, Лусиус не имел намерения облегчить ее задачу, потому что выражение его лица было еще более непроницаемым, чем обычно.

— Мне хотелось бы кое-что понять, — сказала Тесс, присев на подлокотник кресла. — Твоя матушка очень интересуется титулами и их происхождением, не так ли?

— Да.

— Я уверена, что у нее имеется «Справочник Дебретта», в который она регулярно заглядывает?

— Разумеется.

— Значит, она уже знала о том, что титул моего отца английский и древнего происхождения?

Он кивнул: — Вполне возможно, что ты права. Боюсь, что моя матушка получает удовольствие, пытаясь вывести из себя своих визитеров.

— Еще один вопрос… Просто я хочу убедиться, что кое-что поняла правильно. Ты возвратился из Оксфорда и, играя на бирже, сделал деньги, необходимые для спасения твоей семьи от неминуемого разорения.

— Это преувеличение, — сказал он. — Моя матушка права в том, что семья джентльмена может некоторое время жить в долг.

— Но без твоей финансовой помощи они не смогли бы покрыть этот долг. Твой отец сказал, что у них больше не было ни земли, ни ренты. И тебе, к примеру, пришлось бы уйти из университета.

— Это правда.

— Ты спас свою семью от финансового краха, а они отблагодарили тебя тем, что публично отказались от тебя.

— Это тоже преувеличение, — досадливо поморщился он и, снова отвернувшись, уставился в окно. — Просто мои родители были очень разочарованы тем, что я продолжал вкладывать средства в ценные бумаги и после того; как прямая угроза разорения миновала.

Она быстро подошла к нему и остановилась рядом.

— Значит, ты уплатил долги своей семьи, а они именно из-за этого выкинули тебя из своей жизни?

Он упрямо выпятил челюсть:

— Это выставляет их действия в неприглядном свете.

— Да уж, — согласилась она, взяв его за руку. Немного помолчав, он продолжил:

— Ты должна понять, что, с точки зрения моей матери, более ужасного поступка я не мог бы совершить. Всю жизнь она мучилась от сознания того, что ее родители не одобрили ее брак с моим отцом, и она всю жизнь боялась, что происхождение отца скажется на мне.

— И вот она решила, что это произошло, — тихо сказала Тесс. — А ты с тех пор продолжаешь оплачивать содержание своих родителей… Леди Гризелда упоминала, что у твоих родителей имеется крупное загородное поместье.

Ее удивило раздражение, появившееся в его глазах.

— Какое имеет значение, откуда появилось это поместье, Тесс? Конечно, им приятнее, если они являются землевладельцами.

— А бриллианты твоей матушки? — спросила Тесс, не отводя от него взгляда.

Он снова отвернулся.

Она упрямо повернула к себе его лицо.

— То же самое ты сделал для Имоджин, даже не сказав ничего мне. Ты спас репутацию Имоджин, заплатив за специальное разрешение, не так ли?

— Это такой пустяк, — сказал он, передернув плечами.

— Ты не только спас репутацию Имоджин. Ты спас нас всех.

— Я уже говорил тебе, Тесс, что сами деньги меня не слишком интересуют. Помнишь?

Она помнила. Он сказал ей, что не привяжется к ней всей душой, потому что не способен на глубокие чувства. Черта с два! Тесс ни за что не поверит такому вздору! Он даже мать свою любит, хотя эта женщина была настолько помешана на правилах приличия, что выбросила из своей жизни единственного сына, как изношенную одежду. Другого объяснения тому, что он купил дом на Сент-Джеймс-сквер, не было. Как не было другого объяснения портретам, которыми он увешал стены своего дома. Он скучал по своим родителям, какими бы неприятными людьми они ни были.