Эйлин Драйер - Как истинный джентльмен
Ему хотелось избить Карвера, дубасить этого негодяя, пока тот не очнется и не заберет свои слова обратно. Потому что он сказал такое, что просто не могло быть правдой.
Этого не могло быть вообще.
— Диккан? Диккан!
Ослабев, он отпустил Карвера и рухнул на землю. Рука заныла. Заболели ребра, голова. Наверное, завтра утром он будет сходить с ума от боли из-за сломанных костей и синяков, но все это когда-нибудь заживет. Чего нельзя сказать о боли, причиненной предательством.
Это не может быть правдой.
Первым к нему подбежал Гарри. Присев рядом на корточки, стрелок быстро оценил его состояние.
— Будешь жить, старина?
Диккан криво улыбнулся:
— Боюсь, да. Хирургу не повезло.
Гарри посмотрел на бездыханное тело в кустах.
— Жаль.
Диккан слышал, как люди выбегают из дома. Он схватил Гарри за рукав.
— Гарри, прежде чем все соберутся, ты должен выслушать меня.
Гарри, как бывалый солдат, тут же замер.
— Конечно.
— Думаю, стихотворение у Кейт.
Глаза Гарри расширились.
— Что?!
— Стихотворение у «шлюхи», — повторил Диккан слова Карвера. — Мина не единственная, кого называют шлюхой. По крайней мере кое-кто из тех, кого я знаю.
Кажется, Гарри затаил дыхание.
— Она во всем этом замешана?
— Думаю, да. Думаю, Хирург намеревался сказать мне именно это.
Гарри покачал головой:
— Почему-то я не удивлен.
— Она в опасности, Гарри.
— Ее охраняют, Диккан. Давай сначала позаботимся о тебе.
Диккану не удалось ответить, потому что рядом оказалась Грейс, задыхаясь и плача.
— Черт бы тебя побрал, Диккан Хиллиард! О чем ты думал?
Она почти упала ему на грудь, и он поморщился от боли.
— Я думал, у стены нам ничто не угрожает, — ответил он, обнимая ее здоровой рукой. — Ты в порядке, Грейс? Ты не ушиблась?
Она по-прежнему выглядела возмущенной.
— Я перезарядила револьвер. Если бы ты отодвинулся в сторону, я бы попала в него!
Диккан чуть заметно усмехнулся:
— Мне казалось, ты можешь попасть в яблочко с расстояния четыреста ярдов. Что произошло?
И тут все лицо Грейс залил этот поразительный румянец. Она опустила голову и поежилась.
Диккан понял, как ей стыдно, и ему стало не по себе.
— Грейс, — произнес он, привлекая ее ближе, — мы в порядке, а Хирург мертв. Только это имеет значение.
Но это было не совсем так. К счастью, в эту минуту вокруг него собрались остальные гости, и у него просто не хватило времени додумать свою мысль до конца.
Диккан знал, что должен встретиться с противником с глазу на глаз. Но он не мог оставить Грейс. Только теперь он понял, что ее присутствие успокаивает его, придает ему сил. А они ему понадобятся, когда этот разговор будет окончен. Он привел с собой Маркуса и попросил его подождать в гостиной, потому что предчувствовал, что все это к добру не приведет.
Так и вышло.
— Ты пытался убить мою жену, — прямо с порога сказал он.
Теперь они находились в пятнадцати милях от Оук-Гроув в библиотеке замка Мурхейвен — прекрасном месте для выяснения семейных отношений. К счастью, его кузен Эдвин, герцог Ливингстон, не стал выяснять у Диккана причины необходимости уединения и этого разговора в целом. По удачному стечению обстоятельств мать и сестры Диккана как раз отправились с герцогиней в гости.
Удобно устроившись на одном из коричневых кожаных стульев, отец Диккана отреагировал на его обвинение в своей обычной манере — чуть приподняв бровь. На нем была епископская мантия с крестом на цепи поверх нее, как будто он собрался принять участие в важной церемонии. Грейс расположилась на кожаном диване, она сидела так тихо, что ее можно было не заметить даже в прелестном желтовато-розовом платье. Диккан подумал, что его жена способна незаметно присутствовать в комнате, как будто она даже не оставит следа на диване. Сейчас он был ей за это благодарен. А главным образом за то, что она рядом.
Он стоял посреди комнаты, сломанная левая рука покоилась на перевязи, в голове по-прежнему гудело, а тело начинало отчаянно сопротивляться, стоило ему пошевелиться. Но Диккан не мог ждать, пока ему станет лучше. Он должен был встретиться с отцом здесь, где их могут оставить наедине.
— Докажи, что ты не трус, епископ, — ледяным тоном произнес он. — Скажи, что не ты затеял всю эту кампанию, чтобы опорочить мое доброе имя, и преследовал мою жену.
Епископ издевательски усмехнулся:
— Твое доброе имя? У тебя его нет. Ты потерял его много лет назад после первой дуэли. А всего их у тебя было четыре, не так ли? А сколько любовниц? Неудивительно, что тебя обвиняют в подобных преступлениях. Удивительно лишь, что это не случилось раньше.
Ни единого слова опровержения. Ни одного гневного возражения в ответ.
— Знаешь, мы долго не могли понять, что происходит, — продолжал Диккан, бегло взглянув на Грейс, чтобы придать себе сил. — Когда Джек Грейсчерч узнал про заговор против короля, его стали травить как лисицу. Когда я привез доказательства его правоты, мне пришлось жениться. Потом мне велели воссоединиться с бывшей любовницей, а моей жене пришлось перенести неслыханное унижение, потому что кто-то пытался настроить ее против меня. А потом, епископ, ей стали подсыпать в еду мышьяк. Медленно. Намеренно. Ее использовали как пешку в игре, в которую она не желала играть. Столько усилий. Столько игроков. Трудно понять, почему Хирург просто не явился ночью и не перерезал мне горло.
Грейс вздрогнула, но Диккан уже не мог остановиться. Он пристально глядел на отца, чье лицо становилось все суровее.
— Значит, ты погубил жизнь невинной девушки, унизил ее, а потом пытался отравить, чтобы вернуться к своей шлюхе? — с укором спросил епископ.
— А потом, — продолжал Диккан, не слушая его, — вы с мамой вдруг появились в доме, который прежде никогда не посещали, чтобы попытаться выманить меня из страны. Любой здравомыслящий человек поинтересовался бы, почему именно в этот момент вы вдруг проявили такую заботу.
Отец Диккана вскочил на ноги.
— Ты мой единственный сын! Думаешь, я позволил бы тебя погубить? Думаешь, дал бы этому чудовищу зарезать тебя из прихоти? Я твой отец!
Диккан застыл на месте. В глазах отца было столько чувств, и впервые за всю жизнь он не увидел презрения и разочарования. Он разглядел отчаяние.
Диккан ничего не мог понять. Это было слишком неожиданно. Отец беспокоился о нем?
— А Грейс? Ты решил пожертвовать ею? — спросил он.
Епископ отмахнулся.
— Она дочь солдата. Она знает, что ради общего блага иногда надо идти на жертвы. И ты был бы в безопасности. Твоя репутация была бы, конечно, немного запятнана, но ты провел бы несколько лет в Вест-Индии и остался бы жив. Разве не понимаешь?
