Джулиана Грей - Неприступный герцог

– Он вернулся! – весело закричал Филипп, пробегая мимо. – Слушайте все! Он вернулся! Я помог ему отвести коня в стойло.

– Ты вернулся, – прошептала Абигайль, боясь открыть глаза. Ее спина прижималась к груди Уоллингфорда, к его крепкой неуступчивой груди.

– Вернулся.

– Вот ты где, старик! Я думал, ты все еще путешествуешь по Монголии, – сказал Финн и дружески хлопнул Уоллингфорда по спине.

– Так и было, – подтвердил тот, и Абигайль спиной ощутила гул в его груди. – Но я насытился приключениями и, решив, что хорошего понемногу, вернулся домой, чтобы любить свою жену.

– Весьма благоразумно, – раздался голос Александры, и Абигайль открыла наконец глаза.

– Ну и ну! – воскликнул Уоллингфорд. – Вы только посмотрите! И как ты умудряешься поднять ее на второй этаж, Берк?

– Глядите-ка, мой блудный братец! – Это был голос Роланда. – Не хотелось бы указывать тебе на очевидные вещи, но, может, ты заметил, что твоя жена посинела?

Уоллингфорд в то же мгновение ослабил объятия, и все засмеялись и заговорили одновременно.

Абигайль не заметила, каким образом оказалась сидящей на скамье за столом рядом с обнимающим ее Уоллингфордом.

Лорд Роланд поставил перед ними поднос с едой.

– Сегодня я буду вашим официантом, – сказал он с поклоном.

Уоллингфорд с удовольствием ел угощение, продолжая крепко обнимать жену за талию, и одновременно отвечал на многочисленные вопросы, которыми его засыпал Филипп, взобравшийся к нему на колено. Да, он пил кобылье молоко. Нет, ему не стало от этого плохо. Да, он помогал собирать урожай на Украине, и да, большую часть пути он проскакал верхом на Люцифере. Нет, он не взбирался на Гималаи, но зато видел тигра.

– Настоящего тигра? – благоговейно спросил Филипп.

– Да, настоящего, – ответил Уоллингфорд, – только, к счастью, довольно старого. Он отпустил меня с миром, даже не потрудившись напасть.

– Нужно было сообщить мне о своем возвращении, – негромко сказала Абигайль, когда Филипп наконец слез с колена Уоллингфорда. Она до сих пор не могла заставить себя посмотреть на мужа.

– Я не мог терять времени на написание писем. Мне необходимо было видеть тебя, говорить с тобой. Посмотри на меня, Абигайль.

– Не могу, иначе просто потеряю над собой контроль.

– В таком случае, – сказал Уоллингфорд, поддевая подбородок жены пальцем, – это не та Абигайль, которую я знал.

Он приподнял лицо жены, и она наконец увидела его. Волосы подстрижены немного короче, чем прежде, темные как ночь глаза блестят в свете факелов, волевой подбородок покрыт щетиной, а густые брови сдвинуты. От него пахло пылью и лошадьми, дымом и потом. Но Абигайль хотелось лечь на его обнаженную кожу и выпить его всего до дна.

– Идем наверх, – позвала она.

– С радостью. – Уоллингфорд встал из-за стола и протянул жене руку. – Только вот ответь мне на один вопрос: я опять слышу эту проклятую трубу?

Они пошли через толпу к дому. Дверь была открыта, и из кухни пахло пирогами. Теплая рука Уоллингфорда сжимала руку Абигайль.

В коридоре было пусто. Когда они повернули за угол, Уоллингфорд прижал жену к стене и принялся немилосердно целовать.

– О, – выдохнула Абигайль, ловя ртом воздух, – как же я по тебе скучала! Каждую минуту, каждую секунду. – Она взяла лицо мужа в ладони и погладила его подушечками больших пальцев. – Это ты? Это действительно ты?

– Ну конечно же, это я. Надеюсь, в мое отсутствие ты не взяла за привычку целовать в холле темноволосых красавцев?

Абигайль рассмеялась:

– Да, это действительно ты.

– Это я. – Уоллингфорд снова поцеловал жену, крепко держа ее за талию. – Твой преданный супруг, клянусь в этом.

– Я никогда в тебе не сомневалась.

– Лгунья.

Абигайль снова засмеялась, не переставая гладить высокие скулы любимого и шелковистый ежик волос на затылке. Они с мужем наконец вместе!

– Я не ждала тебя в этом месяце.

– Я собирался провести вдали от тебя ровно год, чтобы доказать, что могу это сделать. Но потом подумал: какого черта? Я сделал то, что от меня требовалось. Так зачем жить еще целый месяц в разлуке?

– Я рада, что ты вернулся. – Руки Абигайль скользнули вниз и сжали пальцы мужа. – Идем. Я должна кое-что тебе показать.

– Чем быстрее, тем лучше, – глухо прорычал Уоллингфорд.

Она повела его по главной лестнице мимо комнат, где прежде жили леди, в западное крыло.

– Мы идем в мою комнату? – спросил Уоллингфорд.

– Да. Только она больше не твоя.

– В самом деле?

Абигайль распахнула дверь и вошла в комнату вместе с мужем.

– О Боже!

Ноги Уоллингфорда приросли к полу. Абигайль стояла рядом с ним и держала его за руку, давая возможность разглядеть все: мягкую мебель, развешанную на специальной перекладине одежду и стоящие рядом колыбельки. Из одной послышался шум.

С кресла в углу поднялась красивая итальянка неопределенного возраста, словно окутанная светом.

– Вы вовремя. Кое-кто проголодался.

Абигайль дернула Уоллингфорда за руку, а когда он не тронулся с места, сделала несколько шагов вперед.

– Посмотри, я привела папу, – сказала она.

– Двое? – охнул Уоллингфорд и уперся рукой в стену.

– Не волнуйся, только один из них твой.

– Что?

– Нет, нет. Я хотела сказать, что у Роланда и Лилибет тоже родился ребенок – девочка. Бедный Филипп, он так хотел брата.

Уоллингфорд сделал шаг, еще один и заглянул в колыбельки. Один младенец с золотистыми кудряшками, поблескивающими на его головке, крепко спал, напоминая ангела. А вот другой, попискивающий малыш с темными волосиками, упрямо сжимал кулачки и сучил ножками.

Уоллингфорд посмотрел на одного ребенка, потом на другого и глубоко вздохнул:

– Дай догадаюсь, кто из них наш.

Абигайль взяла плачущего малыша на руки и принялась что-то нежно приговаривать ему на ушко.

– Он всего лишь проголодался. К тому же он на четыре месяца младше, а для детей это огромная разница. Сейчас, мой сладкий. – Она прижала малыша к плечу и повернула голову, чтобы вдохнуть сладковатый аромат его волос.

– Он? – прошептал Уоллингфорд.

– Я назвала его Артуром.

– Почему?

– Может, ты перестанешь хмуриться? Ведь это твой сын. И он все чувствует.

Уоллингфорд судорожно сглотнул:

– Мой сын.

– Можешь до него дотронуться. – Абигайль повернула ребенка к Уоллингфорду. Малыш вздохнул и посмотрел на своего отца.

– И где мне до него дотронуться?

– Где угодно. Можешь дать ему палец, и он за него ухватится.