Не тот маркиз - Вивьен Лоррет
— Что ты сказала? — спросил он, чувствуя, как пересохло в горле.
Она сглотнула.
— О том, что я счастлива, или о моем неминуемом взрыве?
— Нет. Последняя часть.
— А, это. Я, должно быть, уже… упоминала об этом раньше.
Он покачал головой.
Она попыталась отмахнуться от этого с беспечным видом.
— Ну… я уверена, что десятки женщин говорили тебе подобное.
— Говорили мне, что? — он сделал шаг, другой, затем встал лицом к лицу с ней, его дыхание было поверхностным и быстрым.
— Десятки женщин признавались тебе в любви.
— Есть только одна женщина, которая имеет значение.
Она фыркнула.
— На самом деле это не ответ.
— Элли, — предупредил он, чувствуя, что сойдет с ума, если не услышит эти слова снова.
Протянув руку, она положила ладонь ему на грудь и застенчиво посмотрела на него снизу вверх.
— Вскоре после нашей первой встречи я решила ненавидеть тебя до последнего вздоха. В конце концов, ты был ужасно властным. Но даже этого показалось мне недостаточно. И я решила ненавидеть тебя вечно.
На ее губах появилась мягкая улыбка.
— Чего я тогда не знала, так это того, что я чувствовала не ненависть. Это было нечто гораздо более сильное. И я уверена, что, сколько бы времени не продлится вечность, я буду любить тебя всем сердцем до тех пор. Возможно, даже еще дольше…
Он не дал ей договорить. Ее нежные слова прозвучали в его ушах и разорвали ему сердце, сметая все препятствия, все оговорки, и все, о чем он мог думать, было "наконец-то, наконец-то".
Он взял ее лицо в ладони и прижался губами к ее губам.
Глава 29
“Дебютантка всегда должна быть готова к внезапным взрывам восторга”.
— Примечание к Брачным привычкам местного аристократа
Признание вырвалось у Элли прежде, чем она осознала, что говорит, и как сильно это изменит все между ними. Затем, внезапно, слова были запечатлены в обжигающем поцелуе, когда он завладел ее губами, соединяя их воедино.
Их было не вернуть, даже если бы она захотела. Но она не хотела. Она хотела проживать этот момент целую вечность.
Ее тело радовалось крепкому объятию его рук. Глубоким, ищущим прикосновениям его губ. Она была на своем месте. Она чувствовала это с глубочайшей уверенностью, которая была сильнее любого страха, когда-либо терзавшего ее.
И она поцеловала его в ответ, вложив в этот поцелуй всю свою любовь и ничем не сдерживаемую страсть. И когда он застонал в ответ, она поняла, что он тоже не может сопротивляться.
Он наклонил ее голову и проник глубже, раздвигая ее губы для желанного проникновения своего дыхания и языка. Он впился языком в ее рот, пробуя ее на вкус, его руки вцепились в ткань ее платья, в то время как ее пальцы жадно скользили по твердой поверхности его груди, ладони скользили по широким плечам к шелковистым прядям волос у него на затылке. Она тоже хотела попробовать его на вкус. Хотела ощутить аромат, сущность, саму душу этого мужчины в своем теле способом, который она не могла объяснить.
У нее было чувство, что она не выживет, если они когда-нибудь перестанут целоваться.
Она прижалась теснее к его крепкой силе, нуждаясь в том, чтобы найти идеальное положение, которое соединило бы их и утолило отчаяние, бурлящее в ее жилах. Но чем сильнее она старалась, тем больше это казалось недостижимым.
Из ее горла вырвался разочарованный стон, и он ответил, подтянув ее повыше к твердому, настойчивому бугорку. Он надавил на влажную пульсацию там. Да, там, — и она обмякла в его объятиях, испустив вздох наслаждения.
Он схватил ее за ягодицы, его большие ладони скользнули по пухлой плоти. А затем он приподнял ее так, что носки ее туфелек заскользили по полу беседки, пока она не оказалась в центре зала, где были арочные ниши для урн и статуэток.
Эта ниша была пуста. Она почувствовала спиной прохладу мрамора, выступ под собой. Услышала, как его хриплое дыхание эхом отдается в пространстве, когда он встал между ее раздвинутыми бедрами.
Неделю назад такая ниша, как эта, могла бы вызвать в ней страх, дрожь ужаса. Но теперь это было не так. Она была свободна от этого и слишком жива, чтобы думать о смерти в такой момент. Не тогда, когда его губы скользили по ее шее, а бедра наклонялись вперед, прижимая ее к неглубокой нише сосредоточенными ритмичными движениями.
Задыхаясь от желания, она вцепилась в его обтянутые тканью плечи, расстроенная тем, что перед ней было подобное препятствие. Ей нужно было почувствовать тепло его плоти под своими руками. Теребя его накрахмаленный шейный платок, она фыркнула:
— Мне больше нравится, когда ты в рубашке с короткими рукавами и брюках.
Его губы прильнули к ее губам, и она проглотила его хриплое рычание. Он рывком сбросил сюртук, продолжая обнимать ее одной рукой, и она была рада, что за всю жизнь, проведенную за шитьем, научилась ловко развязывать узлы.
Секундой позже его шейный платок упал на пол, затем жилет, и ее руки скользнули по тонкой льняной рубашке, согретой теплом его тела. Она прильнула к нему, прижимаясь всем телом, и ее губы скользнули по его шее, ощущая влажный, солоноватый вкус его кожи. Она потянула его за рукава рубашки, вцепившись в пояс его брюк.
— Подожди, Элли, подожди.
Брэндон остановил ее руки, его голос был напряженным, дыхание касалось ее виска. И его сердце колотилось, как у скачущей лошади, рядом с ее собственным.
— Дай мне перевести дух.
Именно в этот момент она осознала нечто по-настоящему ужасное — он пришел в себя.
Конечно, пришел, подумала она с тоской. Он бы не отказался от многолетнего рыцарского поведения, чтобы поддаться страсти. Но ей было нужно, чтобы он это сделал.
— Тебе не нужно переводить дыхание, — сказала она, наклоняясь, чтобы поцеловать его в подбородок. — Нет причин слишком много думать об этом. Поверь мне, я потратила слишком много времени на осторожность и страхи. Так жить нельзя.
Он улыбнулся ей в губы.
— Нельзя?
— Просто отдайся этому моменту. Прими то, что ты чувствуешь прямо сейчас.
— Хм… — пробормотал он, нежно поглаживая пульсирующую жилку у нее на шее. — Значит, если мне нужно увидеть твою обнаженную кожу в лунном свете, прежде чем поблекнет серебристый свет, я должен уступить желанию?
Ее пульс участился, когда она почувствовала, как кто-то осторожно потянул ее сзади за платье.
— Да.
— А если я
