Линда Миллер - Женщины Флетчера
Огонь распространялся, двигаясь в сторону винного магазина. Толпа резко подалась назад, и вслед за стенами стали взлетать в воздух бочки, наполненные виски. Загремели взрывы, и алкоголь, подобно бурлящим озерам из серы, разлился, отчего вспыхнули два ближайших салуна.
Было жарко – невыносимо жарко, и Гриффин почувствовал, как пот льется по его лицу, собирается на груди, бисеринками выступает на шее. Кашляя, он начал продираться сквозь толпу, вглядываясь в каждое лицо. И тут он увидел ее. Спотыкаясь, она шла вниз по деревянному тротуару в нескольких десятках метров от Гриффина, и у нее был такой вид, словно она вообще не замечала пожара.
Гриффин выкрикнул ее имя, стараясь перекрыть голосом колокольный перезвон, панические визги, угрожающий рев огня. Толпа шарахнулась в сторону, и девушка исчезла.
Задыхаясь от дыма, который с каждой минутой становился все плотнее, и от немыслимой жары Гриффин протискивался сквозь людскую массу. «Умоляю», – прошептал он, поднимая глаза к грохочущим, затянутым дымкой небесам. И его молитва была услышана. Он нашел Рэйчел, забившуюся в какой-то закоулок; она прижимала к груди сумочку и пустыми глазами смотрела в пространство. Он схватил ее за плечи, встряхнул:
– Рэйчел!
Она медленно подняла на него взгляд, и от выражения ее лица у него кровь застала в жилах. Похоже было, что она не узнает его. В приступе безумия он снова встряхнул ее, снова произнес ее имя.
Но фиалковые глаза были бессмысленными, погасшими.
– Они закрыли банк,– вдруг произнесла она. Гриффин крепко прижал ее к себе. Слезы, смешиваясь с потом, текли по его лицу.
– Боже мой,– прошептал он.– О Господи...
Послышались новые взрывы, люди на улице закричали. По деревянным мостовым со стуком ползли повозки, заходились в звоне колокола, но Гриффин Флетчер не шевелился. Он стоял неподвижно, сжимая в объятиях испуганную, оцепеневшую девушку и борясь с ужасом, который не имел к пожару никакого отношения.
И тут неожиданно появился Джонас. Он выглядел спокойным, невозмутимым, как будто просто вышел на прогулку, как будто не существовало опасности, что Сиэтл сгорит до тла. Он молча, с вызовом протянул Гриффину медицинскую сумку. Гриффин еще сильнее стиснул Рэйчел, пытаясь уклониться от сумки и связанной с ней ответственности, от Джонаса, от всего мира. Голос Джонаса звучал спокойно:
– Отдай мне Рэйчел, Гриффин. Разреши вытащить ее отсюда, пока она не пострадала.
– Нет. – Слово это вырвалось из груди Гриффина будто рыдание.
– Гриффин.
Гриффин покачал головой, продолжая держать Рэйчел.
– Ты давал клятву, – тихо напомнил Джонас. Гриффин начал приходить в себя, возвращаться ко всему, во что верил. Медленно ослабляя хватку, он отпустил полубессознательную, безмолвную Рэйчел. Джонас осторожно принял девушку у него из рук, точно человек, забирающий мясо из когтей льва.
– Я позабочусь о ней, Гриффин. Клянусь всем, что значили наши матери друг для друга.
На мгновение Гриффин прикрыл глаза, а когда открыл их, Джонас и Рэйчел исчезли.
С сумкой в руке Гриффин вернулся в царившее вокруг дикое безумие. У него не было другого выбора, кроме как довериться Джонасу – просто не было выбора. На время загнанный в дальний угол сознания, врач в нем снова очнулся, вспомнив о долге.
Ветер дул уже с северо-востока. Огонь двигался в сторону еще одного строения, мельницы, и к зданию оперы. Рабочие суетились, качая воду из залива и карабкаясь по дымящейся крыше с мокрыми одеялами.
Гриффин опустился на колени посреди людского потока, чтобы перевязать обожженную руку пожарного.
– Из-за чего началась эта чертовщина? – спросил он, раскрыв сумку и занявшись работой, не требующей размышлений.
Пожарному было больно, но он находился в состоянии какого-то нездорового возбуждения.
– Кто-то пролил клей на плиту, док, – ответил он и вдруг засмеялся.– И шефа нет. Знаете, где наш шеф, док? Он в Сан-Франциско, изучает новые способы борьбы с огнем.
Гриффин закончил работу.
– Идите домой, – сказал он, снова поднимаясь и обводя воспаленными глазами причалы. На одном из доков установили пожарный насос, но был отлив, и из бухты не удавалось выкачать ничего, кроме слабенькой струйки воды. К тому же шланги оказались слишком короткими.
Качая головой, Гриффин повернулся и увидел, как из пламени пожара в небо взлетела горящая головня. Словно по чьему-то злостному плану, она упала на крышу оперы; занялся огонь. Раздался рев и в ответ вспыхнуло соседнее здание.
Какая-то женщина дергала Гриффина за рукав рубашки:
– Доктор. Сэр,– вы врач? Там мой муж...
Гриффин последовал за ней через все увеличивающуюся толпу и увидел мужчину средних лет, распростертого на земле возле повозки. Кругом стоял такой шум, что даже сквозь стетоскоп он с трудом слышал биение его сердца.
– За дело взялся мэр, – сообщил кто-то. Гриффин поднялся и повернулся к женщине:
– С вашим мужем будет все в порядке, если вы вывезете его отсюда. Он перевозбужден.
– Он хотел посмотреть...
Терпение Гриффина подходило к концу – он мельком взглянул в сторону повозки:
– Я помогу ему подняться, а вы увозите его отсюда.
Под здание ресторана «Палас» закладывали динамит – в надежде, что это помешает распространению огня. Две лошади, запряженные в повозку, в панике затанцевали, испуганные взрывом, потрясшим едкий, дымный воздух, но женщина, муж которой лежал рядом на сиденьи, успокоила их, заставив подчиниться.
С тупым изумлением Гриффин наблюдал за тем, как огонь перекинулся на развалины ресторана, распространяясь по верфям возле пылающей мельницы.
ГЛАВА 29
Гриффин еще долго бродил в толпе, по мере сил помогая пострадавшим в борьбе с огнем, оказывая врачебную помощь пожарным и зевакам, ставшим жертвами дыма и собственного возбуждения.
Рядом с Гриффином возник парень, который наблюдал за ужасающим спектаклем с широкой ухмылкой на физиономии.
– Вот это да! – вопил он, вытаращив глаза.– Дым такой, что видно от самой Такомы!
– Действительно здорово,– оборвал его Гриффин, ослабевший от жары и беспокойства за Рэйчел. В безопасности ли она? Или, отдав ее в руки Джонасу, он подверг ее опасности более серьезной, чем любой пожар?
– Да, сэр! – продолжал парень, ничуть не обескураженный резкой реакцией Гриффина. – Треск и рев огня слыхать даже с залива. Мы еще не вышли из Комменсмент-Бэй, а уже все было слышно.
Гриффин достал из жилетного кармана часы и посмотрел на них. Четыре часа – и битва проиграна.
Звон разносящих печальные новости церковных колоколов сливался со свистками пароходов вдоль побережья. Непрерывная какофония пожарных колоколов отдавалась в разболевшейся голове Гриффина.
