Лавирль Спенсер - Колибри
– Мистер Мелчер прибыл сюда, чтобы обсудить меру ответственности, – ответил Краули. Мелчер кивнул. Дюфрейн сидел как статуя, скрестив руки на груди и прожигая его глазами. Хадсон и Краули продолжали:
– Вы имеете в виду ответственность обеих сторон или только одной? – спросил Хадсон.
– Судя по вашим словам, Дюфрейн считает мистера Мелчера тоже в некотором роде ответственным?
– Да, а разве нет?
– Он так не думает.
– Именно он первым развязал драку, в которой мистера Дюфрейна ранили.
– Он ее не затевал. Он включился в нее уже по ходу дела.
– В результате чего Дюфрейн получил почти смертельное ранение.
– От которого ваш клиент поправился, согласно записям, которые я получил от... – Краули перебрал ворох бумаг перед собой, – ...доктора Клевленда Догерти, который утверждает, что Дюфрейн, по всей видимости, полностью вылечит ногу, а мистер Мелчер будет хромать всю оставшуюся жизнь.
– Из-за чего мистер Мелчер и чувствует себя вправе получить некоторую компенсацию.
– Именно.
Краули откинулся на спинку стула.
– И во сколько он ее оценивает? – спросил Хадсон, переплетая пальцы.
– Мистер Мелчер ехал на поезде РМР, когда его ранили. Разве не должны владельцы железной дороги за это отвечать?
На этот раз Хадсон спросил более резко:
– Я спросил, во сколько он оценивает компенсацию, мистер Краули?
– Позвольте предложить сумму, скажем, в десять тысяч долларов?
Тут все смешалось: Дюфрейн вскочил на ноги как разъяренная пантера, испепеляя Мелчера взглядом:
– А мы не позволим предложить десять тысяч, мелкий ничтожный паразит! – прокричал он.
– Паразит! – яростно ответил на вызов потрясенный Мелчер. – Да кто еще здесь паразит!
Хадсон и Краули пытались утихомирить парочку.
– Черт побери, ясно, что не я! – бушевал Дюфрейн. – Именно вы просите подаяния, думая, что железная дорога позволит себе такую щедрость. Она ведь гребет деньги лопатой, не правда ли? Почему бы не подоить насколько можно?
– Такие деньги может выплатить любая железная дорога.
– Какого черта, ты, ничтожный...
– Джесси, сядь! – Хадсон схватил его за руку и потянул обратно на стул.
– Джентльмены, следите за собой, – вставил Краули.
– Дюфрейн не знает, что это значит. Он никогда не знал! – выпалил Мелчер.
Краули взял своего клиента за руку.
– Мистер Мелчер, мы здесь для того, чтобы обсудить меру ответственности – И мы это сделаем. Он ответственен, и не только за физический ущерб, нанесенный мне. Как насчет ран, которые он нанес мисс Абигейл?
Вокруг губ, подчеркивая зловещую гримасу Дюфрейна, образовалась тонкая белая линия. Вызванный обвинением Мелчера гнев был усилен затаенной виной Джесси перед Эбби и заклокотал в нем. Косвенное напоминание Мелчера этой вины еще больше увеличило ненависть Джесси к нему.
– Оставьте мисс Абигейл в покое! – рявкнул Дюфрейн.
– Да, вам бы это понравилось, не сомневаюсь. Она вас терпеть не может, да еще как!
Озадаченный Джеймс Хадсон проговорил:
– Мисс Абигейл? Вы имеете в виду мисс Абигейл Маккензи? Я не вижу никакой связи с нашим делом.
– Я тоже, – согласился Краули. – Мистер Мелчер, пожалуйста...
– Никакая сумма денег не сможет возместить то, как он с ней обращался, – сказал Мелчер.
– Мисс Абигейл уже заплатили за ее помощь, – заверил его Хадсон. – Мистер Дюфрейн проследил за этим.
– О да, уж я-то видел, как он отплачивает за все, что она для него сделала. Он вынуждал ее...
Дюфрейн снова вскочил на ноги.
– Оставь Эбби в покое, жалкий пискун, или пеняй на себя...
– Черт возьми, Джесс, садись!
Хадсон в конце концов потерял терпение. Но в гневе Джесси по привычке назвал Абигейл по имени. Макса это очень заинтересовало. Когда обстановка немного разрядилась, Хадсон уперся пальцами в доску из сосны и проговорил:
– Кажется, вы оба привлекаете к делу вещи, не имеющие к нему ни малейшего отношения. Вы попросили мистера Краули и меня поприсутствовать здесь в качестве арбитров. Так может быть вы позволите нам выносить свои суждения, или мы оставим вас вдвоем? – Он замолчал, потом спросил: – Мистер Краули, предположим, что мистер Дюфрейн согласится удовлетворить требования мистера Мелчера. Какую компенсацию мы получим в свою очередь?
– Боюсь, вы ввели меня в некоторое замешательство, сэр. Я не полагал, что решать будет Дюфрейн. Я думал, в таком случае вы свяжетесь с железной дорогой.
Хадсон убрал пальцы со стола и посмотрел на Джесси.
– Джесс? – тихо спросил он.
Все глаза в комнате обратились на Дюфрейна.
– Нет.
– Пора, Джесс. Ты хочешь заплатить ни за что десять тысяч долларов?
Но Дюфрейн плотно сжал губы и размышлял. Два арбитра продолжали обсуждение. Лицо Джесси было непроницаемо, но Мелчер все равно прожигал его ненавидящим взглядом. Озабоченный своей виной за прошедшую ночь и переполненный гневом из-за того, что Мелчер мог выжать из него все до пенни, Джесси мучился от одной неотвязной мысли: предположим, они заплатят достаточно денег этому стервятнику, чтобы ему хватило на жизнь. Предположим, они сделают этого чертового дурака таким богатым, что он сможет обосноваться на одном месте и торговать туфлями до второго пришествия. Предположим, они устроят его удобно и уютно прямо здесь и все, что ему будет еще нужно, это женщина. Такое неприятное решение, по крайней мере, сглаживало муки совести Джесси из-за прошлой ночи. Если бы ему удалось так устроить, Эбби получила бы все, в чем нуждалась и чего хотела – этого торговца туфлями с тупой физиономией, средства для открытия настоящего дела и достаточно денег, чтобы она до конца своих тусклых дней ходила в красной лайке! Дюфрейн представил себе лицо Эбби, когда она пришла к нему ночью и сказала: «Дэвид Мелчер ушел и никогда не вернется. Ты мой последний шанс, Джесси». Воспоминания о том, что последовало дальше, заполнило воображение Джесси. В этой женщине было слишком много огня, чтобы отдавать ее таким как Мелчер, но она, возможно, была права, когда говорила, что на Разъезде Стюарта у нее нет более удачного выбора. Уж лучше пусть у нее будет Мелчер, чем никого вообще. Джесси вышел из задумчивости и подхватил нить продолжавшегося спора.
– ...думаю, вряд ли неизбежность прожить остаток жизни частичным калекой не будет принята к сведению в суде, вы так не считаете? Вы также должны принимать во внимание и тот факт, что мистер Мелчер думал, что он защищает железную дорогу от вооруженного вора, – самодовольно вещал Краули.
Хадсон, в конце концов, потерял терпение.
– Мистер Краули, – раздраженно вставил он, – я бы хотел кое-что заявить для протокола. Мне надоело выслушивать, как фамилию Дюфрейн склоняют повсюду в предположении, что он дорожный грабитель, хотя это самое нелепое обвинение в мире! Я спрашиваю вас, для чего человеку грабить его собственный поезд?
