Тамара Лей - Проклятие любви

Когда запыхавшиеся молодые люди подошли к шатру Элан, лекарь как раз уходил:

— Я дал ей лекарство. Оно уменьшит боль. Теперь осталось только ждать.

— Остается только принять ее ребенка, помочь его появлению на свет, — бросила саксонка.

Лекарь остановился и кинул взгляд через плечо:

— Еще один саксонский ублюдок.

— Вы…

Вопль Элан заставил Райну удержать в себе гневную тираду. Стиснув зубы, она нырнула под полог, который держал Кристоф.

— Я здесь, Элан, — бодрым голосом сказала она, желая поддержать роженицу.

Той, наверно, было совершенно безразлично теперь, что подумают о ней люди. Элан могла бы сейчас напугать любого: спутанные, стоящие дыбом волосы, красное лицо, блестевшее от пота, вытаращенные глаза, искаженное нечеловеческой мукой лицо. Она мало была похожа на прелестную, ухоженную леди, которой была еще вчера.

Схватив Райну за руку, роженица сжала ее изо всей силы:

— Умираю. Я умираю.

— Нет, — утешала ее Райна. — Вы просто рожаете.

— Просто?! — крикнула Элан, задрожав от ярости. — Почему бы тебе самой не попробовать и не узнать, просто это или нет?!

— Может, и я попробую, — тихо пробормотала саксонка, — и тогда я буду сжимать вам руку и рычать на вас.

Норманнка вместо того, чтобы еще пуще разозлиться, неожиданно рассмеялась:

— Ха! Тогда настанет моя очередь бессовестно врать, как просто рожать.

Улыбаясь, Райна откинула прядь волос со лба Элан:

— Конечно, все так и будет.

Немного расслабившись, роженица улеглась поудобнее и вздохнула. Кристоф, забытый ими, напомнил о себе.

— Я должен осмотреть тебя, как мне сказал лекарь, — и приподнял край одеяла.

— Ой, делай все, что хочешь, — застонала сестра. — Мне все равно. — И она сама сбросила одеяло, открыв обнаженное тело.

Мать Райны когда-то говорила ей — при рождении ребенка невозможно стесняться.

Вспыхнув, Кристоф осмотрел сестру и прикрыл ее одеялом.

— Час приближается, — объявил он и взглянул на саксонку. — Когда покажется головка, мне потребуется ваша помощь. У вас хватит сил?

— Конечно.

— Потребуется много сил, если ребенок будет долго выходить.

— Я сделаю это.

Прошло несколько мгновений, и Элан содрогнулась:

— Он убивает меня!

— Найдите кусок дерева, мы вставим ей между зубами, — попросил юноша.

Разжать пальцы Элан оказалось делом нелегким, но Райне все же удалось высвободить руку.

— Я скоро вернусь, — пообещала она норманнке, хотя та вряд ли ее слышала.

Выскользнув из шатра, она сначала взглянула на небо, потом на выстроившихся на поле рыцарей, к которым приближались повстанцы Эдвина. Ее обуял ужас. Саксы собрали внушительное войско, желая отплатить за поражение под Гастингсом. Они шли в полном боевом порядке, и вел их человек, опытный в воинском искусстве. Райна молилась, чтобы этим движением воинов все и ограничилось, и Вильгельм отказался от битвы. Пусть его мучают сомнения, каков будет исход боя.

Раздался крик Элан.

Очнувшись, Райна оторвала взгляд от поля битвы и лихорадочно начала искать кусок дерева.

Пряча бушующие в душе чувства за бесстрастной маской, смотрел Максен на приближающуюся армию Эдвина. Хотя он мог погибнуть на этом поле, но все равно жаждал боя.

Построение войска саксов было таким же, как у норманнов: лучники, пехота, кавалерия да и численно армии были равны. Но когда они сошлись ближе, Пендери понял, что саксов гораздо больше. Все они были вооружены копьями, мечами, огромными боевыми топорами. На некоторых сверкали доспехи. Что ж, Эдвину надо отдать должное: за короткий срок он собрал и обучил целую армию. Бой будет трудный…

— Боже мой, кавалерия, — Вильгельм не верил собственным глазам.

Максен догадывался, о чем думает король. Норманны одержали победу при Гастингсе благодаря кавалерии. Теперь, видно, наученный горьким опытом Эдвин тоже обзавелся кавалерией.

— Ты взгляни, как они идут, — застонал король. — В полном боевом порядке, как и мое войско, даже построение совпадает с моим. Да он насмехается надо мной!

Похоже, ему еще не приходилось сталкиваться с таким серьезным и хорошо обученным противником, как Харволфсон. И все же, невзирая на боевую выкладку, еще неизвестно, как они будут сражаться.

— А оружия сколько! — причитал Вильгельм. — Я бы не поверил, если бы не увидел собственными глазами.

Сохраняя бесстрастное лицо, Максен повернулся к суверену:

— Значит, мы все-таки идем в бой, ваше величество?

— Конечно, мы идем в бой! — рявкнул старик Пендери. — Я не боюсь саксонских псов, которые только тем и занимаются, что насилуют невинных девиц!

Максен вспомнил о последних месяцах, когда Харволфсон совершал набеги на замки норманнов. Он не только насиловал, но и портил кровь новоявленным хозяевам Англии.

Король откликнулся быстро:

— Ты что, Пендери, вздумал указывать королю, что ему делать?

Старик умело скрыл изумление:

— Конечно нет, мой король, но я высказал свое мнение.

— Слишком громко, — гневно упрекнул Завоеватель.

Пендери склонил голову:

— Простите меня, милорд.

Вильгельм хмыкнул, не сказав ни слова. Он ждал, когда саксы подойдут ближе. Лязг оружия и доспехов, стук копыт сменила тишина.

— Боже, я умираю, — задыхалась Элан.

Она повисла на руке Кристофа и Райны, отдыхая от измучивших ее схваток. Наконец-то показалась головка ребенка. Райна, наклонившись, взяла полотенце из таза, отжала его и приложила к потному лбу Элан.

— Скоро все кончится, — она старалась не слушать стук копыт приближающейся конницы Эдвина. Этот звук сводил ее с ума.

— Я умру, — повторяла норманнка всякий раз, когда ее пытались успокоить.

— Чепуха, — кричал Кристоф. — Ты родишь ребенка и будешь жить.

— Я должна…

И вновь начались схватки. Элан обессиленно положила голову на плечо саксонки.

— Слышишь меня? Я должна освободиться от этого бремени!

Райна вытирала пот с ее лба:

— Не разговаривай, Элан, копи силы.

— Я должна… — норманнка провела языком по пересохшим губам.

— Наверно, теперь это имеет значение, — помолчав, продолжала Элан.

— Имеет значение? — вынуждена была спросить Райна.

Та кивнула.

— Это было не изнасилование. Я…

Кристоф и Райна, затаив дыхание, ждали, пока закончится очередная схватка, и роженица сможет продолжить.

— Зная, кто такой Эдвин, я отдалась ему, — пробормотала Элан.

— Не понимаю… — растерялась саксонка. Роженица горько улыбнулась.

— Ты бы стала кормить отца басней об изнасиловании, которое не в силах предотвратить, или… — она провела языком по губам. — Или же предпочла сделанное в брачную ночь открытие, что ты не девственница?