Тамара Лей - Проклятие любви

— И что он ответил?

— Король назвал меня трусом.

Гнев охватил девушку:

— Он испытывал тебя.

— Это я знаю, но когда Вильгельм сказал, что кровожадный воин Гастингса мертв и что я должен был оставаться в монастыре, я понял, что обязан доказать обратное.

— Но это в тебе в самом деле умерло, поэтому ты не можешь доказать, что король ошибается.

— Неужто не могу?

Он покачал головой:

— Я молю Бога, чтобы это оказалось правдой, но во мне еще остались сомнения. Я чувствовал это, сражаясь с Анселем.

Она задрожала от ужаса, вспомнив страшный поединок. Смерть негодяя — облегчение для всех, но, исполняя свой долг, Максен казался не человеком. Он ничем не отличался от кровожадных хищников. Наверно, он будет таким в сражении с Эдвином. Неужели ее возлюбленный не изменился?

— Нет, — сказала девушка. — Есть разница в убийстве человека, достойного смерти, и невинного. При Гастингсе ты этого еще не понимал, но сейчас — другое дело.

Пендери ласково коснулся ее.

— Ты поддерживаешь во мне бодрость духа, дорогая моя саксонка, — пробормотал он, явно не желая спорить.

— Ну и что ты сделаешь? — не унималась она.

Рыцарь вздохнул:

— Я поеду вместе с ним и буду молиться, чтобы армия Эдвина оказалась сильной. Тогда король всерьез задумается над тем, что я предлагаю.

Для Вильгельма, как думала Райна, важно только то, могуч или слаб Эдвин. Тут уж о мире и говорить не приходится.

— Ты все еще считаешь, что можно обойтись и без кровопролития? — спросила она.

— Надежда слабая, — вздохнул Пендери, — хотя Вильгельма донимают постоянные мятежи, но с каждой военной удачей его мощь растет. Победа над Харволфсоном будет для него самым великим событием.

Райна прижалась к нему:

— Я боюсь за тебя, Максен.

— Не думай об этом.

Он был прав. Ведь она сама сказала Элан, что женщины должны казаться сильными. Закрыв глаза, Райна подумала, что опять нарушила данное себе обещание рассказать Пендери о зачатии. Утром рано рыцари уйдут в поход, а накануне его и предстоящего сражения нельзя говорить об этом. Да и ложь ее откроется. Он рассердится, что она сразу не сказала правду. А гнев делает нетвердой руку в битве. Потом — она надеялась, что час придет, — Максен узнает правду.

Глава 29

— Я не хочу идти! — взвыла Элан. — Не заставляй меня. Я не могу видеть человека, который сотворил со мной такое!

Она прижала руку к раздувшемуся животу.

— Я не прошу, — глухо бросил Пендери-отец. — Я говорю. Ты увидишь своими глазами смерть негодяя!

— Мне хватит того, что он умрет, — не сдавалась дочь.

— А мне нет. Теперь собирай вещи и готовься в путь.

Максен вместе с Райной вошел в зал, неся с собой свежесть раннего утра.

— Ей нельзя уже ездить верхом, — вмешался рыцарь, который слышал обрывки разговора.

Отец резко повернулся к нему.

— Ты боишься, что она потеряет внебрачного ребенка? — взревел он. — Да это же лучшее, чего можно желать!

Сын остановился в нескольких шагах от отца:

— Это риск не только для ребенка, но и для Элан.

Лицо старого вояки, закаленного в постоянных сражениях, побагровело от гнева:

— Элан — моя плоть и кровь. Она, хоть и женщина, но унаследовала мою силу.

— Она беременная женщина, — уточнил Максен, повысив голос. — И останется в Этчевери.

Отец словно потерял дар речи, но, придя в себя, упрямо вскинул голову:

— А я говорю, она поедет!

«Господи, пресвятая Матерь божья! — встревожилась Райна. — Неужели отец и сын затеют потасовку?»

Максен, не мигая, смотрел в глаза отца.

— Она поедет, — повторил старик.

— Останется, — настаивал рыцарь.

— Прости, Максен, — раздался голос короля Вильгельма, который вышел из-за ширмы, — но я на стороне твоего отца.

Гневно сверкая глазами, хозяин замка повернулся к королю и горячо возразил:

— Вы не можете не видеть, что моей сестре скоро рожать.

Он, должно быть, забыл, кто стоит перед ним и чем грозит ему это возражение.

— Я это вижу так же хорошо, как и вы, но если учесть ваше предложение, леди Элан и ее ребенку полезно путешествовать.

Значит, Вильгельм все-таки задумался над советом Максена заключить мир с Эдвином. Райна обрадовалась, но сердце ее зашлось от тревоги за норманнку.

— О каком предложении говорит милорд? — спросил Пендери-старший.

Король, стоя между отцом и сыном, пристально посмотрел на Максена:

— Тебе не следует знать об этом. Или сказать, Максен?

— Все равно, — хмуро отозвался рыцарь. — Элан останется в Этчевери.

— А ваша прелестная саксонка? — бросил на нее взгляд Вильгельм.

Максен ощетинился:

— Какое ей дело до всего этого?

— Ведь девушка была когда-то обручена с мятежником. Я хочу, чтобы она тоже поехала с нами.

Молодой Пендери закипел от возмущения:

— Зачем?

Короля начинало раздражать упрямство хозяина замка.

— Немногим я позволяю задавать мне вопросы. Я разрешаю это тебе лишь потому, что ты верно служил все эти годы, но я устал.

Подмывало рыцаря поспорить, но ведь от королевского предупреждения не отмахнешься. Райна молила Бога, чтобы ее возлюбленный перестал задавать вопросы, а то может и не дожить до сражения.

Об этом самом подумал и Максен. В поединке один на один он, бесспорно, вышел бы победителем, но о поединке честном, как на турнире, и речи не могло идти — вдоль стен стояло две дюжины рыцарей из свиты короля, готовых по мановению руки ринуться на обидчика. Как бы ни было горько признать, но столкновение с Завоевателем ничего хорошего не сулило. Ни Элан, ни Райна не останутся в Этчевери.

Неохотно молодой Пендери отступил:

— Я ваш слуга, ваша милость. Ваше приказание будет исполнено.

Король расплылся в улыбке, будто ничего не произошло.

— Ты снова сослужишь мне хорошую службу, — он хлопнул рыцаря по плечу. — В этом я уверен.

Повернувшись, Вильгельм, сопровождаемый свитой, направился к выходу.

Пендери-сын и Пендери-отец молча сверлили друг друга ненавидящими взглядами. В зале повисла напряженная тишина, нарушенная воплем Элан:

— Я не хочу ехать!

— Скажи это королю! — рявкнул отец. Ехидно улыбаясь, он повернулся и пошел следом за Завоевателем: — На сборы тебе дается четверть часа.

— Райна, Элан — мне очень жаль, — оставшись с женщинами, произнес Максен. — Но вы должны исполнить приказ короля.

— Я пойду собираться, — Райна находила утешение в том, что она будет рядом с возлюбленным.

Элан оказалась не такой сговорчивой:

— Надеюсь, Эдвин вырвет сердце Вильгельма, оторвет ему голову и…

— Элан! — упрекнул сестру брат.