Мэри Патни - Розы любви
Он поймал ленту одной рукой и почувствовал, что атлас все еще сохраняет тепло се тела и издает едва уловимый аромат ее духов. Когда Клер начала следующую партию, он обвил ленту вокруг пальцев и не снимал до тех пор, пока она не охладилась до комнатной температуры и не утратила запаха духов.
Тогда он закрепил подвязку на своем запястье, после чего наклонился над столом и ловко загнал в лузы четыре шара. Пятый неудачно отскочил от борта, и опять наступила очередь Клер. Девушка подошла и встала рядом с ним так близко, что, когда она нагнулась, ее юбки коснулись его босых ступней. Никлас мог бы, конечно, отодвинуться в сторону, но он этого не сделал.
Пока Клер прицеливалась, он любовался очаровательным изгибом ее зада. Однако когда его рука поднялась, чтобы погладить эту обольстительную округлость, он поспешно отступил в сторону, избавляя себя от искушения совершить столь ужасающую бестактность, — ведь истинный джентльмен никогда не мешает противнику сделать удар.
Клер уложила шар в лузу, затем переменила позицию, готовясь к новому удару. Хотя внимание девушки, судя по всему, было сосредоточено на шарах, ее босые пальцы как бы ненароком коснулись его обнаженной ступни. Никлас тут же перевел взгляд на ее ноги и уже не смог отвести его. Клер приподняла левую ногу и, стоя на правой, ударила по шару. Раньше он никогда не замечал, какие изящные у нее ступни.
— Никлас, — проговорила Клер. Он моргнул и поднял глаза.
— Вам нора что-нибудь сиять, — промурлыкала она.
Решив отплатить Клер ее же монетой, он с нарочитой непринужденностью расстегнул пуговицы ворота своей рубашки, затем, вытащив подол из брюк, стянул ее через голову, постаравшись при этом как можно эффектнее поиграть мускулами. Вынырнув из складок белого батиста, он увидел, что Клер смотрит на него широко раскрытыми глазами. Правда, на нем была еще и нижняя сорочка, но она не имела рукавов, а вырез у нес был очень низкий, обнажающий изрядную часть его бронзовой кожи.
Клер с трудом сглотнула и, сделав над собою усилие, перевела взгляд на бильярдный стол, однако ей стало не до игры, и она так и не сумела загнать в лузу ни одного шара.
Охваченный блаженным предвкушением, он в два счета очистил стол от шаров. — Теперь, я полагаю, настал черед второй подвязки?
Она посмотрела на него с дразнящей улыбкой.
— Именно так.
Сев на краешек стула, она подняла юбку, чтобы повторить предыдущее представление, однако — вот незадача! — подвязка все не развязывалась. Повозившись с минуту, Клер подняла взгляд и, сдвинув брови, поглядела на Никласа.
— На ленте узел, и я никак не могу его распутать. Вы не могли бы мне помочь?
Никлас почувствовал себя форелью, которую ловит руками опытный рыбак. В любую минуту он мог оказаться на берегу, отчаянно хватая воздух открытым ртом, однако ему было все равно. Встав на колени перед ее стулом, он поставил ее босую ступню на свое бедро. Потом медленно провел руками по ее ноге, пока не добрался до подвязки.
Лента и впрямь стянулась в крепкий узел, и Никлас принялся распутывать его, чувствуя, какими неловкими и непослушными стали вдруг его пальцы. Внутренняя часть бедра Клер была теплой и гладкой, как шелк; когда он касался ее белой кожи, она вздрагивала. Его тоже начала бить дрожь.
К тому времени, когда он наконец ухитрился развязать узел, се юбки задрались до середины бедра; оба они тяжело дышали. Он снял атласную ленту с ноги Клер и протянул ей.
— Вот, держите.
— Позвольте, я завяжу ее рядом с первой, — хрипло проговорила она.
Он поднял руку, и Клер обвила вокруг его запястья вторую подвязку.
Их взгляды встретились. Вид у нее был восхитительно томный и доступный, и Никлас подумал: может, сейчас самое время потребовать свой сегодняшний поцелуй?
Она избавила его от необходимости решать, когда сама наклонилась, припала к его рту своими раскрытыми горячими губами. Ее уста были сладостны, как дикий мед.
Он сидел, опустившись на пятки, по когда она поцеловала его, выпрямился и вдруг оказался между ее ногами. Ее юбки, шурша, смялись, когда он обнял ее за талию. Клер начала гладить его волосы, все больше и больше склоняясь вперед, пока внезапно не соскочила с края стула и не соскользнула на пол. Так они оказались на ковре, в объятиях друг друга, и оба засмеялись над своим более чем щекотливым положением.
Когда смех стих, Никлас почувствовал жар ее тела, прижатого к его чреслам. Он уже собрался поцеловать се опять, по Клер вдруг подняла взор и сказала:
— Вы готовы к следующей партии? Его руки стиснули ее плечи.
— Я готов к совсем другой игре.
— Как, неужели вы не хотите узнать, чем закончится эта? — лукаво проговорила Клер, сопровождая свой вопрос обольстительной улыбкой, подобной той, которой Ева, должно быть, совращала Адама.
Он натянуто засмеялся и с трудом оторвался от нее. Мало того, что Клер наконец-то дала волю своей природной чувственности, оказалось, она еще и инстинктивно понимает, что, если оттянуть утоление страсти, это придаст конечному наслаждению еще большую остроту! Никлас восхищался тем, что она явила в этом деле столько ума, — однако он был бы совсем не против, если бы в определенные моменты этого самого ума у нее было поменьше. Поднявшись на ноги, он помог встать и ей.
— Я готов, если вы еще помните, чья сейчас очередь. Она залилась смехом.
— По-моему, моя.
Игрок, начинающий партию, чаще всего и выигрывает ее, что подтвердилось и в этот раз. Клер выиграла, и Никласу пришлось лишиться, исподней сорочки.
Когда он стащил се с себя через голову, пальцы Клер судорожно стиснули кий. Не отрывая глаз от его обнаженной груди, она сказала:
— Мы не сможем долго продолжать эту игру — на нас обоих осталось слишком мало одежды.
— Скоро и вовсе ничего не останется, — весело согласился он.
Теперь была его очередь начинать партию. Неудачный отскок шара от борта — и инициатива перешла к Клер, однако ей тоже не сопутствовала удача.
Она искоса бросила на Никласа дразнящий взгляд.
— Мне снова понадобится ваше содействие. Как вы говорили, такие платья, как мое, невозможно снять без посторонней помощи.
— Я окажу ее вам с величайшим удовольствием, — сказал он, ничуть не покривив душой.
На спине ее платье застегивалось при помощи хитроумного приспособления, состоящего из крючков и завязок. Хорошо, что у него имелся опыт в раздевании светских дам, иначе остаток ночи ему, пожалуй, пришлось бы потратить, ломая голову над тем, как же все это расстегивается.
Когда Никлас осторожно стянул платье с ее плеч вниз, розовая материя мягкими складками опустилась до локтей Клер, открыв молочно-белые плечи. Не в силах противиться искушению, Никлас наклонился и поцеловал Клер в шею, чувствуя на губах шелковистые пряди ее темных волос.
