Жюльетта Бенцони - Любовь, только любовь
— Разве вы не устали? спросила она. — Я чувствую себя совершенно опустошенной. Все эти люди, и эта жара!
Говоря это, она повернулась к зеркалу. Оно отразило ее ослепительную красоту, оттененную темным блеском алмаза на лбу. Полагая, что Гарэн последовал за ней только для того, чтобы забрать свою драгоценность, она торопливо сняла золотой обруч с алмазом и протянула ему.
— Вот, пожалуйста! Получите обратно свой любимый алмаз. Я представляю себе, как вы предвкушаете удовольствие вернуть его в безопасное место…
Гарэн нетерпеливым жестом оттолкнул протянутую драгоценность. Его тонкие губы скривились в пренебрежительной усмешке.
— Оставьте его себе! — произнес он. — Мое пребывание здесь никак не связано с этим алмазом. Я пришел потому, что хочу задать вам вопрос. Как давно вы знаете мессира де Монсальви?
Вопрос застал Катрин врасплох, и она беспокойно оглянулась на Сару. Но цыганка, почувствовав, что ее господин хочет поговорить с женой, исчезла из комнаты, как всегда, бесшумно, оставив их наедине. Молодая женщина отвернулась от него, взяла гребень слоновой кости и принялась осторожно расчесывать свои длинные волосы.
— Почему вы думаете, что я его знаю? — спросила она.
— Вы выдали себя неосторожным проявлением своих чувств сегодня вечером. Увидев незнакомого человека, вы не могли бы вздрогнуть так сильно. Позвольте мне повторить свой вопрос. Когда и где вы встречались с ним?
Гарэн говорил чрезвычайно учтиво, а его голос не поднялся ни на йоту, но Катрин трудно было обмануть. Он ждал ответа, и будет ожидать его до тех пор, пока не дождется.
Она решила, что разумнее всего рассказать ему правду или, по крайней мере, часть правды; ту часть, которую он поймет. Она коротко описала ему сцену на дороге в Дижон, когда они с Матье нашли раненого человека, и то, как они отнесли его в гостиницу, а Абу-аль-Хайр впоследствии заботился о нем и вылечил.
— Как видите, — сказала она, улыбаясь, — это мой давний, хотя и дальний знакомый. Так что вполне понятно, что я выказала столь сильное волнение, когда он вновь появился так неожиданно сегодня вечером, да еще при таких трагических обстоятельствах.
— Трагических — вполне подходящее слово, моя дорогая. Очень похоже, что в ближайшее время вам придется оплакивать безвременную кончину вашего старого знакомого. Вандом — превосходный боец, сочетающий коварство и ловкость змеи с силой быка… И битва эта будет смертельной. Может быть, вам с вашей впечатлительной натурой не следует присутствовать на ристалище?
— Вот еще! Конечно, я пойду смотреть на поединок? Разве монсеньор Филипп не пригласил нас?
— Да, пригласил. Очень хорошо: если вы чувствуете себя достаточно сильной для такого зрелища, мы пойдем туда. Желаю вам спокойной ночи, Катрин.
Катрин заколебалась на мгновение, не задержать ли его еще немного. Его поведение озадачило ее, и ей хотелось продолжить их беседу, чтобы попытаться понять, насколько он поверил ей. Но желание остаться наедине с мыслями об Арно победило. Она позволила Гарэну уйти и даже отпустила Сару, когда та вернулась, чтобы помочь ей раздеться. Она не собиралась поверять цыганке свою мечту, которая зародилась в ней так же тепло и тайно, как ребенок во чреве, и которую она собиралась лелеять до той поры, пока не придет время пожинать плоды счастья.
На минуту все ее мысли сосредоточились на одном слове: Аррас. Она попыталась забыть, что там Арно будет рисковать своей жизнью. Все, о чем она могла думать, было то, что через два дня их вновь будут окружать одни и те же городские стены, они будут снова под одним небом. Катрин пообещала себе, что на этот раз она не позволит Арно уйти, не попытавшись завоевать его снова, при каких бы обстоятельствах ни произошла их встреча.
Чете Брази найти подходящую резиденцию в Аррасе оказалось гораздо труднее, чем в Амьене. Филипп Бургундский слишком заботился о добрых жителях Арраса, чтобы заставить их очистить помещения так же бесцеремонно, как это сделал епископ Амьенский.
Катрин пришлось устраиваться в двух комнатах в центре города, с неохотой предоставленных им торговцем шерстью, вместе с Эрменгардой де Шатовилен, Мари де Вогриньез и двумя другими фрейлинами герцогини. Гарэн меж тем отправился в гостиницу вместе с Николя Ролленом и Ламбером де Соль. Это пришлось Катрин по душе, она восприняла эту временную разлуку с мужем как добрый знак для успешного осуществления ее планов.
Новость о том, что на следующий день состоится поединок, довела город до кипения. Из всех окрестных замков и деревень и даже из довольно отдаленных городков в Аррас стекались люди. У городских стен, как грибы, вырастали шатры, так что казалось, что стены Арраса вырастают из поляны огромных цветов. Поединок был единственной темой для разговоров на площадях и перекрестках, и многие пари заключались по поводу его исхода. Катрин очень сердило, что большинство ставок делалось на Бастарда Вандомского. Никто, казалось, не давал многого за жизнь Арно де Монсальви, и рыночная площадь была полна людей, заявлявших, что они не хотели бы оказаться на его месте. Катрин в конце концов потеряла терпение.
— С каких это пор грубая сила имеет превосходство над ловкостью и мужеством? — со злостью воскликнула она, помогая госпоже Эрменгарде распаковывать сундуки и развешивать наряды, приготовленные для вечернего пира и завтрашнего зрелища. — Этот Бастард силен, как медведь, но это еще не значит, что он обязательно победит.
— Чума их забери, моя милочка, — сказала Эрменгарда, торопливо выхватывая свое платье генуэзского бархата у Катрин, которая смяла его в порыве своего раздражения, — похоже, этот самонадеянный молодчик нашел, по крайней мере, одного поклонника! Но все же мне кажется, что вам следует молиться за Бастарда, поскольку именно он будет защищать честь нашего герцога. Неужели вы не столь преданная бургундка, какой хотите казаться?
Катрин почувствовала, что краснеет под испытующе острым взглядом дородной дамы, и ничего не ответила. Она поняла, что выдала себя, однако согласилась бы скорее отрезать язык, чем отказаться от своих слов. Эрменгарда, казалось, вовсе не была задета. Она громко расхохоталась и с такой силой похлопала свою юную подругу по спине, что та чуть не вылетела в открытую дверь.
— Не смотрите на меня так, Катрин! — воскликнула она. — Мы с вами одни, и я не стану отрицать, что и сама вознесла несколько молитв за этого молодого выскочку. Никак не связывая это с тем, что король Карл — наш полноправный и наиболее законный правитель, могу сказать, что мне всегда нравились молодые красавцы, особенно если они безрассудны, своенравны и немного сумасшедшие в придачу. И, черт побери, он просто прекрасен, этот молодой жеребец! Если бы я была лет на двадцать помоложе…
