Патриция Филлипс - Пламя любви
Глаза Элинор наполнились слезами. Джордану хотелось обнять ее, утешить, убедиться, что ничто более не разделяет их.
Смахнув слезы, она сердито отозвалась:
— Да!
— Любимая! — Просияв в улыбке, Джордан нетерпеливо потянулся к ней. — Тогда к чему вся эта ожесточенность?
Элинор оттолкнула его руку, протянутую в примирительном жесте.
— Не притворяйся, что не понимаешь! Ты продолжаешь держать ее при себе. Сколько можно прикрываться ребенком? Если бы ты хотел, давно нашел бы кормилицу.
— Прошу тебя, Элинор, давай оставим эту тему. В Англии все разрешится само собой. Доверься мне, любимая, мои чувства к тебе неизменны. Разве нельзя начать все сначала?
Элинор молча смотрела на него, не в силах противиться его воле. На какой-то миг она поддалась пьянящему желанию принять его предложение и забыть обо всех разногласиях.
— Дорогая, — прошептал Джордан, нежно коснувшись ее лица.
Элинор непроизвольно прижалась щекой к его теплой ладони. Она уже была готова откликнуться на страстный призыв, светившийся в его голубых глазах, когда женский голос нарушил очарование момента:
— Джордан, я искала тебя. Маленький Эдуард соскучился по отцу.
В нескольких шагах от них стояла Тарифа со смуглым младенцем на руках.
Элинор поднялась, почувствовав слабость в коленях.
— А вот и ответ, сэр Джордан. Вы сделали свой выбор. Теперь, позвольте, я сделаю свой.
Потрясенный, Джордан смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду. Последняя выходка Тарифы исчерпала его терпение. Круто повернувшись, он схватил ее за плечо.
— Будь ты проклята! — прошипел он с потемневшим от гнева лицом. — Я же велел тебе оставаться внизу.
— Но ребенок…
— Хватит прикрываться ребенком! Ступай вниз, женщина, и не смей высовывать носа!
Не сказав больше ни слова, Джордан помчался вверх по лестнице, ведущей на палубу.
Когда корабль вошел в гавань, моросил дождь. Ежась от холодного ветра, Элинор набросила на голову капюшон. За два года, проведенные в Испании, она привыкла к безоблачному небу и яркому солнцу.
— Вот деньги на дорогу, — сказал Джордан, вручив ей кошелек. — Я нашел тебе хорошую лошадь, но, может, ты все-таки позволишь мне проводить тебя до Мелтона? Это мне по пути.
— Совсем не по пути, если ты направляешься в Лондон к Эдуарду, — холодно возразила Элинор. — Я верну тебе деньги, как только смогу.
— И не думай! Считай, что это плата за помощь в восстановлении Авилы.
— Благодарю вас, сэр Джордан. В таком случае мы в расчете.
— Как тебе будет угодно, — процедил он сквозь зубы.
— Я найму эскорт или присоединюсь к паломникам. Вам незачем беспокоиться обо мне, сэр Джордан.
Он сгреб ее в охапку.
— Прощайте, леди Элинор. Бог в помощь. Застигнутая врасплох, Элинор чуть не упала в обморок, когда поцелуй Джордана обжег ее ледяные губы. На мгновение она прижалась к нему, но тут увидела приближавшуюся к ним закутанную в плащ фигурку.
Она отстранилась от Джордана и двинулась прочь.
Проходя мимо Тарифы, Элинор замедлила шаг.
— Прощай. Надеюсь, что больше не увижу тебя.
Мавританка держала на руках сына. Радость и в то же время боль отразились на ее лице.
— Да защитит вас Аллах, донья, — тихо сказала она, поклонившись.
Элинор сошла с корабля и остановилась на булыжной пристани, чувствуя себя бесконечно несчастной. Холодный ветер трепал ее тонкий плащ, рядом стоял сундучок со скромными пожитками.
Вместе с ними на корабле плыли паломницы, направлявшиеся в Кентерберийский собор. Джордан договорился с встретившей их монахиней, что они захватят с собой Элинор. Кроме того, он отправил посыльного к своим друзьям в Кентербери с просьбой помочь ей добраться до Мелтона.
Джордан, стиснув побелевшими пальцами рукоять меча, угрюмо поклонился:
— Счастливого пути, леди Элинор.
— Благодарю вас, сэр Джордан. Вы теперь в Лондон?
— Да. Если вам когда-нибудь понадобится моя помощь…
— Спасибо, как-нибудь обойдусь, — уронила Элинор и двинулась прочь, не дожидаясь ответа. Джордан что-то говорил, но она не стала слушать и направилась к группе девушек, ожидавших, пока погрузят их багаж.
Глядя на них, Элинор с грустью вспоминала, как собиралась когда-то в такое же паломничество. И вот ей снова предстояло путешествовать под опекой духовной особы. Но теперь Элинор это нисколько не волновало.
Она оглянулась и тут же отвела взгляд. Тарифа стояла рядом с Джорданом, не сводя с него влюбленного взгляда. А он — как больно это видеть! — улыбался матери своего ребенка, гладя ее по щеке.
Элинор выехала из Сандвича, заливаясь слезами.
Решив выкинуть из головы Джордана и его мавританку, Элинор, преодолевая боль, постаралась представить себе радость возвращения домой. Со всех сторон ее окружала зелень самых разнообразных оттенков. Пышная растительность Англии пьянила Элинор, уставшую от знойных ветров, раскаленного неба и однообразного желто-коричневого пейзажа. Луга казались голубыми от вероники, колокольчики клонили головки под тяжестью росы, в терновниках щебетали птицы. В густой траве на обочине дороги пестрели лютики и маргаритки, в лесной чаще куковала кукушка.
Перед поворотом к Мелтону Элинор придержала лошадь. Сердце взволнованно билось, руки вспотели. Свита из двух купцов среднего возраста, их жен и слуг остановилась рядом.
— Вы не заболели, леди Элинор? — поинтересовалась одна из спутниц с обеспокоенным выражением на полном лице.
— Нет, просто взволнованна. Через минуту я увижу свой дом. Не могу дождаться.
Женщина расплылась в улыбке:
— Ну-ну, дорогая, вы слишком долго отсутствовали. Они миновали березовую рощу, и Элинор восторженно вскрикнула, когда долгожданный вид открылся ее глазам. Увы! Даже издали Мелтон казался еще более запущенным, чем раньше. Невспаханная земля заросла сорняками, кустарником и молодыми деревцами.
Распрощавшись со своими спутниками, Элинор в сопровождении юного слуги повернула к замку.
Кругом было так тихо и безлюдно, что она засомневалась, есть ли кто-нибудь в доме. Кроме пары крестьян, работавших в поле, она никого больше не увидела. Въехав в пустынный двор, удивилась, что никто не вышел ей навстречу.
Слуга помог ей спешиться, озадаченно поглядывая на заброшенный дом.
— Странно, — сказала Элинор. — Подожди минуту.
Дверь оказалась запертой. Элинор застучала дверным молотком, прислушиваясь к гулкому эху, разносившемуся по каменным коридорам. Наконец послышались шаги.
Дверь слегка приоткрылась, и из нее выглянула, щуря подслеповатые глаза, старая домоправительница.
— Гилот! Это я, Элинор. Есть кто-нибудь в доме?
