Патриция Филлипс - Пламя любви
— В таком случае, Джордан де Вер, можешь оставить себе свою мавританку, а обо мне забыть.
Уязвленный до глубины души, Джордан произнес:
— Что ж, если таково твое желание, я выполню его. Элинор смотрела ему вслед полными слез глазами. Она хотела вернуть его. У нее и в мыслях не было толкать его в объятия Тарифы! Но гордость взяла верх.
Склонившись перед распятием, висевшим на южной стене, Элинор попыталась молиться, но не могла. В отчаянии смотрела она на изваяние Христа. Сестры в Берфорде не раз повторяли, что удел грешника — боль и страдания. Но неужели ее страдания никогда не кончатся?
Спустя шесть недель, темной ветреной ночью, ребенок Тарифы появился на свет. Об этом возвестил его пронзительный плач, заглушивший мольбы матери, взывавшей к Аллаху.
Элинор смотрела на красное личико, отыскивая в нем черты Джордана. Но, не обнаружив сходства, возблагодарила Господа за его малые милости. Во время родов мавританка не выпускала руки Элинор, словно это приносило ей облегчение, а вытолкнув младенца из своего тела, послала Элинор торжествующую улыбку.
Повитуха вымыла ребенка и дала его матери. Та, прижав к себе сына, прошептала ему на ушко извечную мусульманскую истину: «Нет Бога, кроме Аллаха, и Магомет — пророк его». Терпение Элинор иссякло, и она вышла из комнаты, оставив Тарифу на попечение повитухи. Увидев Джордана, чертившего схему сложной оросительной системы, которую он намеревался соорудить в поместье, Элинор резко повернулась, собираясь уйти.
— Элинор, не уходи. Все кончилось?
Она кивнула, принимая у него из рук чашу вина.
— Кто родился?
— У тебя сын. Вполне здоровый младенец.
Джордан опустил глаза, уставившись на свои руки. Горечь, прозвучавшая в голосе Элинор, полоснула его как ножом.
— А как она?
— Не волнуйся, скоро сможет прыгнуть к тебе в постель. Элинор не могла ни смотреть на Джордана, ни говорить с ним. Слишком тяжелы были мысли о ребенке, слишком болезненны воспоминания об их любви. Руки Джордана напоминали о его ласках, губы — о сладости его поцелуев…
— Я должен тебе кое-что показать, — сказал он.
— Может быть, в другой раз?
— Нет. Присядь. Я встретил за рекой гонца, направлявшегося в Авилу. Он привез письмо от Эдуарда. Принц зовет меня в Англию.
Кровь отлила от лица Элинор.
— В Англию, — повторила она. В этот момент Англия казалась ей самым желанным местом на свете.
— Ты хочешь поехать домой?
— Да. Здесь меня ничто не держит.
Склонив голову, Джордан долго молчал, затем глухо произнес:
— А я не хочу уезжать. У меня большие планы насчет Авилы, я только приступил к их осуществлению.
Элинор поднесла письмо к свече. Одна фраза сразу бросилась ей в глаза: «Наш возлюбленный сын, Эдуард Ангулемский, был призван к Создателю 6 января сего года».
Ужаснувшись, Элинор подняла взгляд на Джордана:
— Ему было всего шесть лет. Бедный Эдуард, бедная принцесса Иоанна, они так любили своего малыша! Он поэтому возвращается?
Джордан покачал головой:
— Нет. В Гаскони неспокойно. Эдуард нажил немало врагов, обложив население чрезмерными податями, чтобы возместить расходы на испанскую кампанию. К тому же он нездоров. Болезни, которые он подхватил в Кастилии, ухудшили его состояние. Не представляю, откуда он узнал, где я нахожусь. Он пишет, что возвращается в Англию только на время.
— Надеюсь, ты не настолько наивен, чтобы поверить в это?
— Не настолько. Но он мой принц, и мой долг — повиноваться ему. Думаю, нам не стоит ехать через всю страну. Лучше отплыть из Кадиса.
— Что ж, это разумно.
— Элинор… когда мы приедем в Англию, мы могли бы…
— И не надейся! Ни на корабле, ни в Англии, если ты намерен взять с собой эту женщину.
— Проклятие, Элинор, имей совесть! Что, по-твоему, я должен с ней сделать? Ребенок — мой сын. Он нуждается в ней хотя бы на время кормления..
Холодно улыбнувшись, Элинор направилась к дверям.
— Вы будете не первым, сэр Джордан, кто спит с кормилицей собственного сына. Спокойной ночи.
Уже в коридоре она услышала, как он запустил чашей в стену. Что ж, ее страстная молитва хотя бы отчасти услышана. Она возвращается в Англию. Хотя ей так и не удалось заставить Джордана оставить мавританку.
Глава 16
Свежий ветер гнал по Каналу увенчанные белыми шапками волны, чайки с пронзительными криками уносились к берегу. Элинор стояла у поручней, подставив лицо соленым брызгам. Завтра они прибывают в порт. Она не могла дождаться, когда наконец ощутит под ногами твердую почву. Плавание из Кадиса оказалось куда более продолжительным, чем до Бордо. Морская болезнь и скука слились в один непрерывный кошмар, о котором хотелось скорее забыть. На сей раз Элинор не испытывала радостного волнения, как два года назад, когда на горизонте появился французский берег. Она не представляла себе, что ждет ее в Англии, и эта неопределенность наполнила душу тревогой.
— Элинор, спустись вниз. На палубе холодно. Элинор чуть было не повернулась на звук его голоса, но вовремя спохватилась, вспомнив о своем решении игнорировать Джордана. Он же всеми силами старался заслужить ее расположение.
— Ты что, не слышишь? — крикнул он ей на ухо и, взяв за плечо, заставил повернуться. — Проклятие, твой плащ совсем промок! Спускайся вниз, пока не простудилась!
Смирившись, Элинор последовала за ним по крутой, скользкой от влаги лесенке, которая вела в укрытие под палубой, и направилась в свою тесную каюту.
— Постой. Нам нужно поговорить.
Он схватил Элинор за руку и потащил к дубовой скамье, но прежде, чем усадить, сдернул с ее плеч мокрое одеяние и закутал в собственный плащ.
— Что, не удалось подкупить капитана? — ехидно спросила Элинор, намекая на прошлое путешествие, когда они с Джорданом занимались любовью в капитанской каюте.
— Я не намерен ссориться с тобой.
Элинор стало неловко, и она потупилась. Она сделала все от нее зависящее, чтобы не оставаться с ним наедине. Неверность Джордана по-прежнему ранила ее, но боль уже не была такой острой. Учитывая все обстоятельства, она понимала, почему он искал утешения у мавританки. Если что и мучило ее теперь, так это упорное нежелание Джордана отослать Тарифу.
— Что ты хотел мне сказать?
— Ты больше не любишь меня?
Заданный в лоб вопрос смутил Элинор. Она не могла сказать правду, но и лгать не хотелось.
— Мои чувства не изменились, и ты это знаешь.
— Черт бы тебя побрал! — прорычал Джордан, сжав до боли ее плечо. — Ты что, не можешь ответить на простой вопрос? Любишь или нет?
Глаза Элинор наполнились слезами. Джордану хотелось обнять ее, утешить, убедиться, что ничто более не разделяет их.
