Мэдлин Хантер - Обладание
— Я влюбилась в тебя, когда мне было двенадцать лет.
Она произнесла эти слова так, будто продолжала прерванный разговор, который перед расставанием необходимо закончить.
Он качнулся к ней, радуясь тому, что она дала повод подойти к ней ближе. Женщина помедлила на тропинке, дожидаясь, пока он поравняется с ней. Ни надежды, ни разочарования; теперь он ощущал лишь спокойствие от того, что может хотя бы недолго побыть рядом.
— С моей стороны, наверное, жестоко было ничего не замечать, Мойра. Боюсь, я причинил тебе боль, даже не зная об этом.
— Радости мне досталось больше, чем боли. Не стану отрицать, время от времени было больно видеть тебя с Клер, но я была счастлива твоим счастьем. И радовалась за нее. Даже когда сердце разрывалось на части, меня согревала любовь. Любовь делала мою юную жизнь осмысленной, указывала цель и освещала путь.
— Я начинаю жалеть о том, что ничего не знал. Почему ты не сказала?..
— Тень Клер, заявляющая о своей любви? Ты бы поднял меня на смех. Или отнесся к этому, как к детской увлеченности. Вероятно, поначалу так оно и было.
— Может быть. Хочется думать, правда, что я был немного добрее.
Они дошли до дальней стены, и она прислонилась к ней спиной, перебирая полевые цветы в собранном маленьком букете.
— Я любила тебя все время, пока тебя не было. Я не думала ни о чем, просто знала, что люблю. Странно, правда? Я полагала, чувство постепенно угаснет, когда пришло известие о твоей смерти, но когда ты вернулся, я поняла, что никуда оно не делось. Опасная это штука, любовь. Я и от нее тоже пыталась бежать, не только от крепостной зависимости.
Пыталась и пытается до сих пор.
— Он пришел с тобой?
— Рийс? Нет. Он решил, что я ему в жены не гожусь. Даже дом в качестве приданого не помог.
— Он глупец.
— Совсем нет. Более того, наверное, я в жизни не встречала более разумного мужчины. Он знает, что я все еще люблю тебя. И понимает, что никакие драгоценности не смогут освободить меня от такой зависимости.
Он оперся плечом о стену, жалея, что не видит в темноте выражения ее лица, ощущая боль и гордость оттого, что она так смело и спокойно говорит о своей любви к нему. Голос Мойры звучал ровно и уверенно, как будто некая внутренняя решимость придавала ей сил. Его же кровь кипела, чувства бурлили, как в жерле вулкана.
— Если бы документ, подписанный законником, мог дать тебе ту свободу, которой тебе не хватает, я был бы счастлив подарить его тебе.
Она рассмеялась и шлепнула его букетом по носу.
— Так я и поверила.
— Ты еще встретишь своего мужчину. Ты красива, а теперь и обеспечена. У тебя замечательное сердце. Вот увидишь, будет еще много мужчин, которые сочтут за честь заполучить тебя в жены.
— Мне кажется, я не хочу выходить замуж, Аддис.
Вот и все. Однозначное заявление, окончательно разрушающее крохи надежды на то, что она все-таки передумала и решила принять предложение, сделанное им у собора. Он отказывался верить пустоте, моментально образовавшейся внутри него. Гордая, практичная Мойра. На одном дыхании поведавшая о своей бесконечной любви и тут же похоронившая даже призрачный шанс на ее продолжение.
Он понимал, что уйти сейчас равносильно аду, однако остаться, значило бы обречь себя на еще более жестокие муки.
— Я не ожидал, что ты вернешься сегодня. Собирался уехать до твоего появления завтра утром, но, раз уж так получилось, мы с Ричардом отправимся немедленно.
— Вам совсем не обязательно уезжать. Верхние покои остаются за тобой — и сейчас, и всякий раз, когда будешь в Лондоне, Кроме того, с твоей стороны совсем не по-рыцарски было бы бросить меня в тот момент, когда я вернулась, махнув рукой и на гордость, и на благоразумие.
Аддис уставился на ее профиль, глядя, как она нюхает цветы, тщетно пытаясь увидеть ее лицо в темноте.
Он едва отважился задать вопрос, потому что боялся услышать ответ:
— Так ты вернулась в свой дом или ко мне? Женщина удивленно вскинула голову, как будто ответ был совершенно очевиден.
— Оказывается, ты глуп, любовь моя. Конечно же, к тебе, — Мойра положила руку ему на грудь. — Навсегда, сколько бы времени у нас ни осталось.
Волна благодарности и облегчения взметнулась бешеным ураганом. Он поднял ее руку, покрывая ее поцелуями, затем схватил Мойру в охапку, прижимая к себе. От раздавленных между их телами цветов исходил сладостный аромат. Он окунулся лицом в ее волосы, каждым дюймом кожи чувствуя ее близость. Последние слова лишь на мгновение приостановили его, но тут же нахлынувшая радость обретения бесследно унесла с собой все тревоги о завтрашнем дне.
Она склонила голову, предлагая поцелуй, и ее движение стало последней каплей, прорвавшей плотину чувств. Жажда — скорее духовная и душевная, чем физическая, — вызвала мгновенную реакцию. Сладкий вкус ее губ откликнулся во всем теле, пробуждая к жизни яростную и неукротимую страсть. Она лизнула его кончиком языка в символическом приятии.
Он окружил ее плотно сплетенными в кольцо руками, боясь, что она может исчезнуть в любую минуту, если он хоть чуточку отпустит ее. Ему хотелось привязать эту женщину к себе, слить тела воедино, поглотить ее собой. Необузданная плоть заявила о себе в полный голос, заставляя прижиматься к ней еще сильнее; он исследовал языком ее рот в подобии единения, которого так жаждал. Она на мгновение отстранилась от него, разрывая поцелуй, но лишь для того, чтобы освободить зажатые меж телами руки и обнять его.
Он покрывал страстными поцелуями ее шею, пока не наткнулся на тяжело пульсирующую жилку за ухом. Его губы сомкнулись на горячих ударах, объединяя жизненные ритмы обоих сердец. Она слабо вскрикнула, приподнимаясь на цыпочках, вытягиваясь в струну от невыносимого желания.
— Я хочу тебя. Хочу. Всю. Сейчас, — пробормотал он, уткнувшись ей в плечо.
— Да.
Ее безоговорочное согласие окончательно свело его с ума. Он едва удержался, чтобы не бросить ее на землю.
— Где? В твоей комнате?
— В покоях. На твоей постели.
— Теперь и в твоей.
— В нашей постели.
Чтобы подняться наверх, ему пришлось разомкнуть объятия. Он взял ее за руку и повел через сад, не разбирая дороги, шагая по цветам и продираясь через плотные кусты живой изгороди.
Она следовала за ним, увлекаемая его целенаправленным движением, точно так же, как по пути в собор. Платье зацепилось за куст, и свет от факела на мгновение выхватил из темноты его лицо, когда он обернулся, чтобы сломать ветку. У нее вздрогнуло сердце. Там, в саду, говоря о своей любви к нему, она чувствовала себя смелой и уверенной. Сейчас же, увидев его возбуждение и ожидание, она даже слегка испугалась; от былого самообладания не осталось и следа.
