Элизабет Чедвик - Зимняя мантия
– Мне кажется, то же самое можно сказать о многих мужчинах и женщинах, – пояснила Сабина. – Женщины вьют гнезда, чтобы воспитывать детей, а мужчины уходят в мир.
Сначала он рассмеялся, но, подумав, понял, что она права.
– Но вот ты не осталась, когда твой муж нашил крест?
– Нет, – ответила она. – Я пошла за ним, потому что не хотела выпускать его из виду. Да и не было у меня уже гнезда, которое нужно охранять, и детей, которых надо кормить, – Она резко встала и ушла в свою палатку. Он слышал, как она задернула полог, и понял, что ей нужно погоревать и выплакаться. В каком-то безумном порыве он хотел было пойти за ней, но здравый смысл приковал его к месту, и это мгновение прошло.
Симон вздохнул и подбросил еще угля в огонь. В последнее время тоненький внутренний голосок говорил ему, что он слишком удалился от дома и что Матильда была права, когда говорила, что трава с другой стороны холма ничуть не лучше, хоть и выглядит иначе. Письмо, которое он ей послал, не попадет к ней до осени, а он к этому времени уже будет в Иерусалиме… или погибнет. И все потому, что ему необходимо было знать, что лежит за горизонтом.
В сторонке четверо из его людей играли в кости. Он хотел сказать им о бесполезности этого занятия, но передумал. Тогда они станут от него прятаться. Даже набожным людям надо иногда отвлечься.
Он допил вино и встал. Сильная боль пронзила ногу, заставив его охнуть и выругаться.
– Милорд? – Один из игроков поднял голову и с беспокойством взглянул на него.
– Ерунда, – отрывисто сказал Симон, – продолжайте вашу игру. – Хромая, он прошел к своей палатке и отмахнулся от Тюрстана, когда тот хотел ему помочь. – Ты мне сегодня не понадобишься, делай что хочешь, – отпустил он слугу.
– Сир… – Тюрстан отсалютовал ему и присоединился к игрокам.
Симон осторожно опустился на свое походное ложе и закрыл глаза. Тюфяк был набит овечьей шерстью, и внезапно ему представилось, что он стоит среди стада овец на зеленом лугу, вдыхая знакомый запах и слушая их блеяние. Ноги у него здоровые, он широко шагает, разгоняя стадо и направляясь к ближайшему лесу. Он видит человека, который поджидает его на опушке леса. Это высокий мужчина с рыжими волосами в плаще на белой меховой подкладке. В руке у него огромный боевой топор, причем он держит его наготове, но ударить не собирается. Его шею пересекает тонкая полоска, похожая на красную нить.
Симон не отводил от него глаз. Он не испугался. Он понимал, что спит, и, если захочет, может проснуться. Но ему хотелось узнать, куда его приведет сон.
Как будто прочитав его мысли, Уолтеф улыбнулся.
– Еще один шаг, – произнес он. – Разве не к этому ты всегда стремился, Симон? Еще один шаг, чтобы доказать, что ты можешь все, на что способен человек с двумя здоровыми ногами?
Симон посмотрел вниз.
– У меня две здоровых ноги, – объявил он.
– А у меня голова на плечах, – ответил Уолтеф и, повернувшись, удалился в глубь леса. Симон поколебался и пошел за ним. Он был уверен, что должен это сделать. Иначе зачем тогда Уолтеф его ждал?
Деревья сомкнулись вокруг них, и Симону пришлось напрячь зрение, чтобы разглядеть тропинку.
– Куда мы идем? – спросил он.
– Терпение, – сдерживал его спутник. – Мне надо тебе кое-что показать. – Он вел его дальше. Сильно пахло мхом и сыростью. Где-то выли волки, и волосы встали дыбом на затылке Симона, когда он понял, что звук приближается.
Уолтеф непреклонно шел вперед, и Симон старался не упустить из виду белый мех его плаща, потому что больше ничего не видел. Он мог поклясться, что слышит позади мягкую поступь звериных лап и шорох листьев. Уолтеф остановился, и Симон налетел на него – он был крепким, живым, а не призраком, как думал Симон.
Волки были совсем близко, их вой наполнял лес, отражаясь от деревьев и проникая ему в голову. Смрадное дыхание жаром опаляло его шею. Он схватился за пояс – но кинжала не было. Он взглянул на Уолтефа и на огромный датский топор в его руке.
– Я не могу тебе помочь, – произнес Уолтеф. – Ты предпочел последовать за мной в неизвестность. Теперь ты лицом к лицу с ней.
У него на глазах его спутник растаял в воздухе. Что-то ударилось об его ногу, и, опустив глаза, он разглядел череп, ухмыляющийся во весь рот, – отсутствие губ только усиливало насмешку. Дальше он увидел другие черепа, ряд за рядом, которые заполняли пространство между деревьями.
– Боже, помоги, – еле выговорил он. Горло пересохло. Тут волки напали. Их вой наполнял его собственный череп, и, хотя он не мог их видеть, он чувствовал их острые зубы и когти, рвущие его плоть.
– Милорд, проснитесь! Турки!
– Что? – Симон с трудом поднялся. Боль разрывала ногу, и на мгновение он был не в состоянии двигаться. При слабом свете лампы он разглядел, что на Тюрстане уже надеты кольчуга и латы.
– Арслан здесь со всей своей армией! – Голос молодого человека срывался от возбуждения и страха. – Они окружили лагерь!
Сердце Симона бешено колотилось после кошмарного сна. Прилившая к голове кровь барабанной дробью стучала в висках в такт пульсирующей боли в ноге. Неловко повернувшись, он потянулся за своей туникой и кольчугой.
Тюрстан, чьи пальцы не потеряли ловкости от страха, умело помог ему.
– Они еще не атаковали? – Дурацкий вопрос. Кто видел хоть раз турецкую атаку, никогда ее не забудет. Они мчатся на своих низкорослых лошадках, пускают град стрел из маленьких смертоносных луков и снова исчезают. Их мечи в форме полумесяца были такие острые, что с одного удара отсекали кисть человека так, что он сначала даже ничего не замечал, пока не видел свою окровавленную руку на земле у своих ног.
– Нет, милорд, но, кажется, ждать недолго. Как только немного рассветет…
Когда солнечного света будет достаточно, чтобы лучники могли видеть цель, а лошади не спотыкались. Надев пояс с мечом и прихватив шлем, Симон вынырнул из палатки, взглянул на восток и увидел тонкую полоску зари на горизонте.
Сабина уже вышла из своей палатки. Закатав рукава, она торопливо собирала ведра и котелки.
– Если будет битва, – вместо приветствия сказала она, – обязательно понадобится вода.
Симон коротко кивнул.
– Позаботься также о ткани для повязок. Если нужно, посмотри в моих сундуках.
Она согласно махнула рукой и направилась к ручью за водой.
Симон похромал к палатке нормандских предводителей. Им необходимо было подготовиться очень быстро. Как только небо станет серым, турки нападут.
Он подошел к палатке одновременно с Ральфом де Галом и Стефаном Омальрким, которые были уже в боевой готовности. Граф Бохемонд Тарантский, один из старших нормандских вождей, сидел верхом на лошади у палатки. Рядом находились Робер Нормандский и Стефан из Блуа. Бохемонд был высоким, мускулистым воином с грубыми чертами лица и голосом, способным пробить стену с пятидесяти шагов. Люди смело шли за ним в бой, потому что, помимо того что он был крестоносцем, все знали, как он дьявольски везуч.
