Джо Беверли - Грешная и святая
– Вы забываете о том, что я уплываю в Индию.
Он посмотрел на лес мачт в порту.
– Ах да, Индия. Вы в самом деле полагаете, что будете счастливы там?
– Я готова попытаться.
– А вы не хотите попробовать быть счастливой здесь? А что, если я скажу вам, что Сент-Рейвен очень несчастлив?
– Очень сожалею, но я бессильна помочь ему.
– А что, если я скажу вам, что сегодня на бале-маскараде он предложит мисс Суайнемер стать герцогиней? Но не его женой. Только любимая женщина могла бы быть ему женой. Его друг Кэри и я хотим помешать этому.
Он вытащил еще один рисунок и показал ей.
Фиби Суайнемер, в точности. Красавица могла бы решить, что это отличный портрет, потому что он запечатлел ее прекрасные черты и легкую улыбку. Но каким-то неуловимым образом он также отобразил ее абсолютное бессердечие. Даже у фарфоровой куклы на лице больше симпатии к миру, выходящему за пределы ее собственных интересов.
Крессида отвернулась.
– Что вы хотите от меня?
– Выходите за него замуж.
Она обернулась к нему.
– Пожертвовать собой, чтобы сделать его счастливым? Нет, я не сделаю этого!
– Пожертвовать! – Он почти выплюнул это слово. – Вы боитесь настоящей жизни и поэтому роете нору и прячетесь в нее. Вот там прекрасно! Там вы в безопасности! Но при этом вы в норе! Что это за жизнь? Жизнь предлагает волнение, остроту, утонченные удовольствия, но только тем, кто готов покинуть свои безопасные норки.
Крессида обнаружила, что не может выразить свои мысли по-французски, и перешла на английский.
– Если он будет неверным мужем, это убьет меня.
– И поэтому лучше отказаться от него навсегда?
– Да.
– И это разумно?
– Да.
Он пожал плечами.
– Тогда тот, кто боится быть отравленным, должен перестать есть. Но если это ваша цена – потребуйте этого. Потребуйте, чтобы он поклялся в верности.
– Это входит в брачные клятвы, мистер Бурро, но многие люди его сорта, кажется, забывают об этом.
– Его сорта? Что вы знаете о нем? Вы причисляете его к Крофтону, Пью и прочим?
– Можно узнать человека по тому, с кем он общается.
Боже милосердный, она говорит точь-в-точь как мисс Уэмворти.
– В последнее время он ни с кем не общается. Это говорит вам о чем-то? «Ночная охота» теперь подходит для монахинь, хотя он собирается продать этот дом. Он сам живет как монах.
– Неделя целомудрия вряд ли убьет его. Он приехал на мой бал с оргии, заключив оскорбительное для меня пари.
Он уставился на нее и заговорил по-французски так быстро, что она с трудом понимала его.
– Боже мой, он не сказал вам? Идиот! – Он добавил еще какое-то слово, которого она не знала. – Мисс Мэндевилл, эта вечеринка была устроена специально для того, чтобы восстановить вашу репутацию. Миранда сыграла гурию перед теми людьми, которые видели вас в этой роли. Так как в это же время все могли видеть вас в Лондоне, подозрения развеялись.
Крессиде показалось, что волны с грохотом выбивают землю из-под ее ног.
– А пари?
– Возможно, это было глупо. Но о пари все помнят, а о танце могут забыть. Тивертон принял участие в гонке, и от этого эффект усилился. Конечно, вы ничего не должны были знать об этом.
– Слухи расходятся повсюду… – Крессиде было сложно снова обрести веру. – А как же Вайолет Вейн? Я слышала, что он часто посещал ее дом.
Он снова пробормотал что-то, но она не поняла.
– Пожалуйста, простите меня! Я взбешен собственной глупостью. Конечно же, об этом всем известно!
– Вот видите…
– Нет-нет! Вы должны верить. Молю вас, поверьте мне. Мой кузен был там только затем, чтобы положить всему этому конец. В Стокли-Мэнор он был озабочен судьбой этих девочек. Нити вели к Вайолет, и он начал расследование. Увы, это занятие не запрещено законом, но теперь эта преступная дорожка перекрыта для торговцев телами девочек-подростков.
Может быть, это все ложь, но что-то в словах Бурро, в его глазах убеждало ее в обратном. Кроме того, было тяжело – почти невозможно – подумать такое о Трисе.
– Также я могу сказать вам, хотя это только мое мнение, что он не был в постели ни с одной женщиной с тех пор, как я встретил его в Хэтфилде.
Крессида повернулась и снова стала смотреть на море, понимая, что это – ключевой момент в ее жизни. Бурро был прав насчет норы. Уютное место, безопасное. Оно гарантировало минимум удовольствия, но защищало от боли и мук.
Потребовать верности? Как она и сказала, об этом говорилось в брачных клятвах, но, возможно, за привычным ритуалом люди теряли истинный смысл слов. Она внезапно поняла, что если она потребует от Триса верности и он пообещает, то сдержит свое слово.
– Как далеко отсюда до Сент-Рейвенз-Маунт? – прошептала она, боясь отчетливо произнести эти слова.
– Примерно три часа. Вы поедете?
Она повернулась к нему.
– Вы возьмете меня?
– Ну конечно. Нам нельзя медлить. Лайн постарается задержать его, но вы же знаете, мой кузен очень горяч. Как только он сделает предложение мисс Суайнемер, будет слишком поздно что-то изменить. Это тоже будет клятвой, которую он не нарушит.
– Когда начнется бал?
– В девять.
– Сейчас четыре. Мы должны ехать!
– Меня ждет экипаж.
Крессида поспешила к гостинице.
– Я должна сказать моей матери.
– Она позволит вам уехать?
– Я поеду все равно, но я должна сказать ей.
Девушка пошла быстрее, ей хотелось бежать, но она знала, что остановится на полпути, запыхавшись. Крессида, благоразумная до конца! Молись о том, чтобы тебе не пришлось заплатить за это своим счастьем. Она подошла к гостинице и остановилась у двери.
– Что, если он больше не хочет меня видеть?
Бурро не выказал никакого сочувствия.
– Это ваши собственные сомнения.
Он протянул ей рисунок, и в этот раз она взяла его, чуть не плача. Это был Трис, не высокомерный герцог, а расслабленный, самый обыкновенный мужчина, только очень красивый. Он потерял надежду, он был несчастлив и одинок.
– У вас талант художника.
– Ну конечно же.
– Это правда.
– Абсолютная правда. Я дал ему ваш портрет. Он не отверг его.
– Спасибо вам за это, за надежду. Я не задержусь.
Крессида торопливо поднялась в комнату и увидела там свою мать – та вязала. Она посмотрела на нее, затем встревоженно встала.
– Крессида? В чем дело, милая?
– Я совершила ужасную ошибку, мама. Я должна отправиться в Сент-Рейвенз-Маунт.
К ее удивлению, ее мать расцвела от радости.
– О, дорогая моя, я так рада, что ты поняла это! Твой отец сказал, что мы должны позволить тебе самой решать свою судьбу. Ты такая разумная, и он в самом деле немного беспокоится насчет нравов герцога. Но ты должна слушаться зова сердца. И мы последуем за тобой, как только сможем. Мы не допустим, чтобы это выглядело так, как будто ты снова сбежала.
