Джо Беверли - Грешная и святая

Джо Беверли

Грешная и святая

Глава 1

Лето 1816 года. К северу от Лондона

Застыв от напряжения как статуя, разбойник наблюдал за дорогой, освещаемой светом полной луны. Его конь Цезарь был тик послушен, что не приходилось даже натягивать поводья, и, когда он взмахивал головой, упряжь ни разу не звякнула в лесной тишине.

Одежда делала человека похожим на тень, лицо скрывали черная маска, аккуратная борода и усы в стиле Карла I. Если бы не белый плюмаж на широкополой шляпе, он был бы невидим.

Этот плюмаж был вызывающей деталью одежды Ле Корбо, смелого негодяя француза, который называл себя Вороном и утверждал, что имеет право клевать каждого, кто путешествует по дорогам к северу от Лондона.

Хотя поблизости никого не было видно, Ворон «летал» не один. Он послал своих людей на север и на юг, чтобы они могли предупредить его о приближающейся опасности или очередной жертве. Не двигаясь, он ждал сигнала – и только плюмаж трепетал на ветру.

Наконец с юга донеслось уханье совы, а затем странная птичья трель. Это означало, что приближалась жертва. Причем не почтовая служба с хорошо вооруженной охраной и не бедняк на лошади или на телеге, а добыча, ради которой стоило приложить усилия.

Он замер, пока не услышал топот быстрых лошадей, а затем резко свистнул и, выскочив из-за деревьев, направил скакуна к приближающейся карете.

Испуганный кучер натянул поводья. Когда карета остановилась, Тристан Трегеллоус, герцог Сент-Рейвен, уже командовал пассажирами, размахивая заряженным пистолетом. Со всех сторон стояли на страже его товарищи.

Сердце билось тревожно и радостно одновременно, Трис был возбужден, как на любовном свидании. Жаль, что это его первая и последняя охота.

– Месье, мадам. – Он приветствовал пассажиров легким наклоном головы и говорил при этом с таким же французским акцентом, как и настоящий Ле Корбо. – Пожалуйста, выходите из кареты.

Он изучающе разглядывал свои жертвы, пока говорил, – насколько позволяла темнота.

Превосходно. У него на мушке была молодая светская пара, и похоже, апоплексический удар от ужаса никому не грозил. Леди выглядела скорее рассерженной, нежели испуганной. Ее губы были плотно сжаты, а в светлых глазах читалась ярость.

– Чтоб ты ослеп, висельник! – зарычал мужчина. Его голос и манеры выдавали грубого простолюдина, и это было кстати – он не будет убиваться об утрате половины своих денег.

– Это в руках Господа и судей, а вот вы в моих руках. Выходите! Вам известна моя репутация. Я не стану вас убивать и не заберу у вас все. Но при одном условии, – заговорил Трис с угрозой в голосе, – если вы не будете сопротивляться.

– Ну же, вылезай, и покончим с этим, – приказал мужчина, толкнув свою спутницу так, что она стукнулась о стенку кареты.

Женщина резко обернулась к нему, словно хотела ударить, но передумала и молча открыла дверцу кареты. Шла она с опущенной головой и казалась кроткой, как ягненок.

Триса переполняло любопытство. Мужчина – редкий хам, и женщина явно не уважает его, однако подчиняется беспрекословно. Может, это несчастливый брак? Жены редко протестуют против мужей-самодуров. Но Трис попытался заглушить свое любопытство. У него нет времени на загадки. Даже в такое позднее время в любую минуту может появиться еще один экипаж.

Женщина спускалась по ступенькам, одной рукой придерживая светлую юбку, другой держась за открытую дверцу. Вполглаза следя за мужчиной, Сент-Рейвен все же заметил, что она скорее пухленькая, нежели изящная и стройная. И все же очень грациозна даже в этой затруднительной ситуации. А какие у нее стройные лодыжки! На женщине красивое вечернее платье, необычный наряд для путешественницы. Возможно, парочку неожиданно вызвали к умирающему.

Когда женщина вышла из кареты и остановилась перед Трисом, он рассмотрел ее округлое лицо, которое обрамляли темные локоны, выбивавшиеся из-под модного вечернего тюрбана из полосатой ткани. В глаза ему бросились жемчужное ожерелье и серьги с жемчугом. Однако жемчуг был очень скромный. Трису хотелось, чтобы ее одежда говорила о сказочном богатстве. Он подумал, что должен будет забрать драгоценности, иначе вся затея потеряет смысл.

Трис обратил теперь свое внимание на коренастого мужчину, который следовал за женщиной. Его сапоги, бриджи, куртка и бобровая шапка кому-то показались бы случайным сочетанием, но Трис узнал последний крик моды людей особого сорта – богачей, увлекающихся спортом. Полосатый жилет, пестрый галстук и фасон куртки подтверждали догадку. Под одеждой проступали накачанные мускулы.

Затем лунный свет осветил его полное лицо. Массивная нижняя челюсть, нос с горбинкой, как будто был сломан не один раз. Это Крофтон!

Виконту Крофтону слегка за тридцать. Он имеет скромный достаток, но любит роскошь и женщин. Ловкий наездник, боксер, всегда там, где ожидаются забавы, причем предпочитает развлечения погрубее.

Один раз Крофтон был на мужской вечеринке в доме Триса. Ему ясно дали понять, чтобы он там больше не появлялся. Было бы приятно почистить карманы Крофтона, но он опасен, и за ним нужно следить. Перед Трисом стояла задача – разыграть ограбление, чтобы снять обвинение с того, кто сидел в тюрьме под именем Ле Корбо. Этот спектакль не должен провалиться.

– Ваши кошельки, пожалуйста, – сказал он и не удержался от того, чтобы снова не взглянуть на женщину. Крофтон не был женат, но платье, драгоценности и манеры его спутницы были как у леди, а не как у шлюхи. Может быть, это его сестра?

Крофтон вытащил пригоршню банкнот из кармана и бросил их на землю, деньги зашелестели на ветру.

– Ползай и собирай, свинья!

– Ворон, – поправил Трис, едва подавив искушение заставить мужчину собирать банкноты зубами. – Мадам?

– У меня нет кошелька.

Холодный тон, речь образованного человека. В лунном свете лицо женщины казалось высеченным из чистого белого мрамора.

– Тогда ваши серьги, милая.

Трис понимал, что что-то здесь не так, и он не мог уехать, оставив загадку нераскрытой. При мысли о благородной даме в лапах Крофтона его передернуло.

Он взглянул на женщину, но та не удостоила его вниманием, словно Триса и не существовало. Даже когда она сняла серьги и бросила их на землю рядом с деньгами, то не подняла глаз. Пауза затянулась, и она наконец посмотрела на Триса – прищуренные глаза, плотно сжатые губы. Таинственная леди не была напугана. Она была в ярости.

Если она так недовольна возникшим препятствием, значит, она поехала с Крофтоном по доброй воле. С другой стороны, Трис не мог забыть, как Крофтон толкнул ее, и ее инстинктивный гнев.