Мэри Рич - Буря в Колорадо (Отважный спаситель)
– Что ты дрожишь, как испуганная птица. Прекрати, – он медленно развязал тесьму на сорочке и распахнул ее. Схватил ее за грудь.
– Такая мягкая, белая, теплая. Я скучал по тебе, Саманта. Помнишь, как тебе нравилось, когда я так делал? – его палец стал гладить ее сосок.
– Нет! – закричала она. К горлу подкатывала тошнота. Она кусала губы, слезы катились по щекам. – Нет, мне никогда это не нравилось. Ты лжешь, – она попыталась оторвать его руку от груди.
Он разозлился, заломил ей руки за голову, сильно сжал запястья.
– Лежи спокойно, – другой рукой он снова стал ласкать грудь, пальцем нежно гладил сосок, засмеялся довольно.
– Посмотри, тебе это нравится, а?
К ужасу и стыду, она чувствовала, как набухла грудь и сосок стал твердым. Старалась не думать о том, что он делает. Он вел себя так, словно делал это раньше. Словно, и в самом деле, был ее мужем. Но она знала, что он никогда не прикасался к ней. Вернее, он пытался изнасиловать ее, когда ей было двенадцать лет. Конюх услышал ее крики и спас от него. Через несколько дней старика нашли мертвым с размозженным черепом. Решили, что его ударила копытом лошадь.
Рука Мэтью оставила одну ее грудь и стала ласкать другую. Он часто и тяжело дышал. Глаза горели от возбуждения. Он хотел ее. Наклонил голову, жадно прильнул к соску, ласкал ее языком и зубами. Саманта закрыла глаза, отвернув голову в сторону. Она чувствовала, как набухла и отвердела его плоть, прижатая к ее животу. Она стала смотреть на вершину снежной горы. Нет, она ни за что не позволит ему осквернить ее тело. Она не хочет его. Его желание вызывает в ней только отвращение и ненависть. Вдруг он поднял голову.
– Я знаю, тебе тоже невтерпеж. Но не будь же такой нетерпеливой, дорогая. Всему свое время. Мы не можем сейчас делать этого. Не здесь. Все должно быть в нормальной обстановке. Точно так же, как было раньше, – он оторвался от нее, поднялся, поставил ее на ноги, потер распухший низ, схватил ее руку, притянул к себе, ладонью провел по набухшему члену.
– Чувствуешь? Я тоже хочу этого, – он поцеловал ее в щеку. – Но мы должны спешить.
Саманта облегченно вздохнула. Он отпустил ее и стал сворачивать одеяло. Она решила быть покорной. Что бы он ни сделал, ей нужно выжить. Она должна помочь Нику.
Мэтью без устали повторял, что они женаты. Говорил ей, что она спала с ним. Но ведь она-то прекрасно знала, что этого не было. Правда, в ее прошлом было столько туманного, неясного. Наверное, это оттого, что они с Люсиндой все время поили ее настойкой опия. Она твердо знала одно, до Ника у нее не было мужчин. Она была невинна. Ее первым мужчиной был Ник.
Она взглянула на небо. Ей нужно убежать от него, пока еще светло, попытаться разыскать Ника. В противном случае, он увезет ее далеко отсюда. И она потеряет Ника навсегда. Она посмотрела на лошадь. Он привязал ее таким узлом, что она просто не успеет его распутать. Мэтью снова поймает ее. Она огляделась. Увидела камень. Мэтью стоял к ней спиной. Она нагнулась, протянула руку. Мэтью резко повернулся, схватил за волосы, притянул к себе. Глаза стали холодными и безжалостными.
– Не зли меня, крошка. Тебе это не понравится. Ой как не понравится, – он толкнул ее к лошади, а сам привязал одеяло. Посадил Саманту в седло. Сам сел сзади, с силой притянул ее к себе. Ладони жадно пробежали по ее телу. Засмеялся, почувствовав, как она вздрогнула. Да, теперь она ясно понимала, что у нее нет сил остановить его. Одной рукой он придерживал поводья, другой обхватил ее грудь и пустил лошадь галопом.
Небо становилось алым. Солнце скатывалось за холмы. Очень скоро станет совсем темно. Тогда она не сможет убежать от него. И даже если ей, каким-то образом, удастся уйти от него, она не знает, где искать Ника.
Саманта поежилась под назойливыми пальцами Мэтью. Скоро на землю опустится ночь. И тогда она останется наедине с этим сумасшедшим. Он будет мучить ее, истязать.
Она понимала, что ее шансы спастись ничтожны.
ГЛАВА 25
Нику казалось, что он куда-то падает. Он попытался ухватиться за что-нибудь непослушными пальцами. Казалось, что в голове кто-то ковыряет раскаленным железным прутом. Жгучая боль накатывала жаркими волнами. Он скреб ногтями по земле. Руки сжались, судорожно загребая горячий песок. Что-то прошелестело над ним. Он с трудом открыл глаза. Шелест повторился. Какая-то тяжесть придавила ногу. Резкая боль разрывала колено. Ник приподнял голову, стараясь рассмотреть, что там, что с ногой. Большой черный канюк, усевшись на ногу, долбанул крепким загнутым клювом. Вытянув красную, словно ободранную шею, уставился на Ника холодными хищными глазами.
– У-у-у! – закричал Ник, пытаясь отдернуть ногу. Он приподнял другую ногу и пнул птицу. Канюк замахал крыльями, отскочил в сторону, уселся на землю, но не улетел, а все вытягивал шею и косился на человека. Ник содрогнулся и медленно отполз подальше от хищника.
Проклятые вонючие твари.
Ник пошарил вокруг в поисках карабина. Его не было. В животе жгло. Тошнило. Ник с трудом поднял руку, прикрыл глаза ладонью. Ладонь была выпачкана чем-то липким. Он посмотрел на нее. Она была в крови. Кровь? Какого черта здесь кровь? Он дотронулся до головы. Из раны все еще сочилась кровь. Резкая боль пронизала его.
«В меня стреляли!»
На него снова опускалась темнота. Он чувствовал, что теряет сознание. Он лежал, не двигаясь, старался дышать глубоко, чтобы не провалиться в бездну. Каким-то образом ему удавалось еще сохранить в себе частичку жизни. Он попытался вспомнить события сегодняшнего утра. Что же произошло?
Он высматривал антилоп и заметил вспышку. Отклонился в сторону, но пуля задел бедро лошади. Лошадь поднялась на дыбы, он попытался повернуть ее, но тут увидел еще одну вспышку. Услышал звук второго выстрела.
«Должно быть, тогда я был ранен».
Снова захлопали крылья, потоком воздуха нанесло смрадный дух птичьего гнездовья и разогретого пера. Он повернулся и увидел второго канюка, приземлившегося рядом с первым. Ник поднял камень и швырнул в птиц. Они замахали крыльями, слегка оторвались от земли, увернулись от камня, опять сели неподалеку. Они ждали, когда он растеряет последние силы. Их красные яеи были выгнуты в сторону Ника, глаза горели голодным огнем. Ник поежился и поднял руку. Черные пятна крови запеклись на песке. Черт возьми. Кровь течет, как из бочки. Но, кажется, череп цел.
«Прекрасно, значит, у меня крепкая голова».
Он перекатился на живот. Изо всех сил уперся ладонями в землю. Руки были словно деревянные, подламывались. Он собрался с силами и сел. Голова кружилась. Он переждал. Огляделся вокруг. Увидел шляпу, дотянулся до нее, стряхнул песок. Нахлобучил шляпу на голову. На него снова накатывалась слабость. У него почти не осталось сил. Сжав зубы, он закрыл глаза и стал ждать, когда силы восстановятся. Снова открыл глаза, посмотрел в небо.
