Мэри Рич - Буря в Колорадо (Отважный спаситель)
– Нет! – закричала она. – Прошу тебя, пожалуйста, отвези меня к Нику! Пожалуйста!
Она закусила губу до крови. Страх за Ника рвал ее сердце на части.
– Нет! – он поехал впереди.
Неожиданно она зарыдала.
– Ну, пожалуйста, Мэтью. Я пойду с тобой, куда угодно. Сделаю все, что ты скажешь. Пожалуйста, умоляю тебя. Отвези меня к Нику. Я хочу видеть его.
Он повернулся к ней. Глаза его были похожи на куски бледно-голубого льда.
– Нет. Я запрещаю тебе говорить такое. Прекрати весь этот шум, он меня утомляет и раздражает, – он подстегнул ее лошадь, хлестнул свою. Кони понеслись галопом. Он не хотел слушать ее просьбы, ее мольбу.
Она затряслась в седле, глядя в сторону холмов. Там где-то лежит мертвый Ник. Она хочет видеть его. Ее Ник, ее счастье, ее любовь, ее радость. Она плакала, слезы катились у нее по щекам. Над грядой холмов парили в воздухе птицы. Они собирались в стаю, кружили, взмывая вверх и снова опускаясь к земле… Они кружили над телом убитого Ника.
Теперь ей было все равно, куда везет ее Мэтью. И совершенно безразлично, что он будет с ней делать. Ник умер. И та часть ее души, которая могла чувствовать, радоваться, любить, умерла вместе с ним.
Некоторое время спустя, они добрались до вершины холма. Мэтью остановил уставших лошадей. Он спрыгнул на землю, подошел к Саманте, вынул нож, разрезал веревки, стягивающие ее запястья.
– Давай, я тебе помогу, дорогая. Животным необходимо отдохнуть.
Он схватил ее в охапку, выхватил из седла, прижал к себе, поднял руку, убирая с лица прядь волос, выбившуюся из косы.
– Вот так лучше, – грубо схватил за подбородок, приподнял лицо, заглядывая в глаза. – О, малышка устала.
Отстранившись от него, Саманта вывернулась из его объятий. Криво усмехнувшись, он отпустил ее. Ноги у нее подкашивались от слабости. Она облегченно вздохнула, когда он оставил ее в покое и пошел к своей лошади. Отпустив лошадей пастись, он вернулся, держа в руках одеяло. То самое одеяло, на котором они с Ником спали, на котором они любили друг друга. Ей захотелось вцепиться, ногтями, как тогда, разодрать в кровь это ненавистное лицо. Ей хотелось кричать, вырвать из его цепких липких пальцев одеяло. Но у нее не было больше сил сопротивляться. Эта вспышка гнева не даст ничего, ей не станет легче. Потому что никто теперь не вернет ей Ника. Переставляя ноги, словно деревянная кукла, она молча пошла за Мэтью в тень раскидистого дуба. Он разостлал одеяло и толкнул Саманту на него. Она не протестовала, она свалилась как бесчувственный тюк. Ей казалось, что она перестала существовать. Все, кем она была, умерло вместе с Ником. Осталась пустая оболочка – бесчувственная, равнодушная ко всему на свете. Она сидела, закрыв глаза.
Он разжал ей рот, противная теплая жидкость полилась в горло. Она проглотила. Приоткрыла глаза. Он поил ее из фляги. Вода. Это просто вода. Она сделала еще несколько глотков.
– Вот и хорошо, моя дорогая, – он погладил ее по щеке. – Тебе надо отдохнуть. Ложись, поспи.
А сам пошел по дороге вниз, ветками заметая следы. Он делал все это сосредоточенно и старательно.
Саманта задумалась. Насторожилась. Он уничтожает следы. Почему? Какой в этом смысл? Он боится, что их будут преследовать? Но никто, кроме Ника, не знает, что он увез ее. Никто просто не догадается их искать. Никто, кроме Ника. Он боится. Значит, Ник не умер. Он жив. Если каким-то чудом он остался жив, то, скорее всего, тяжело ранен. Иначе, давно бы был здесь. Он не мог ее бросить. Она должна сама разыскать его и спасти. Но для этого нужно сбежать от Мэтью. Он все еще заметал следы у подножия холма.
Не спуская с него глаз, она с трудом поднялась, собрав последние силы, подкралась к лошадям. Отвязав поводья от куста, дрожащей рукой похлопала серую кобылу по шее. Лошадь дернулась в сторону, взбрыкнула и толкнула чалого. Тот в ответ захрапел и укусил ее. Она заржала от боли.
Обернувшись Саманта увидела, что Мэтью бежит к ней, что-то крича. От страха у нее стучало в висках, она не слышала, что он кричит, она только видела его открытый рот, его глаза, искаженные яростью и гневом. Она вскарабкалась в седло, ударила лошадь пятками в бока.
– Вперед!
– Саманта! Стой!
Мэтью выдернул ружье, привязанное к седлу чалого коня. Поднял ружье, прицелился. Пуля просвистела и ударилась в землю впереди Саманты. Вторая пуля пробила каблук ее башмака. Серая неожиданно споткнулась и упала на колени. Саманта перелетела через ее голову, больно ударилась о землю. У нее перехватило дыхание.
Оцепенев от боли и страха, она сидела и смотрела неподвижными глазами, как к ней приближается Мэтью. Серая билась в агонии неподалеку от нее, копыта судорожно скребли по земле. Мэтью подъехал, выстрелил лошади в голову, она затихла.
Мэтью спешился, рывком поставил Саманту на ноги.
– Тебе не следовало этого делать, крошка, – он крепко схватил ее за руку. Она поморщилась, но не закричала. Что толку? Он потащил ее обратно к одеялу, снова толкнул на него.
– Оставайся здесь, – приказал он, а сам пошел и снова привязал чалого. Саманта потерла руки. У нее ничего не получилось. Неизвестно, что он придумает теперь. Что он будет с ней делать?
Вернувшись, он укоризненно покачал головой.
– Я же сказал тебе, чтобы ты отдыхала. А теперь, видишь, ты вся грязная, – он протянул руку и принялся стряхивать пыль с ее рубашки. Рука погладила ее грудь, глаза его возбужденно заблестели, он улыбнулся.
У Саманты пересохло в горле, она отодвинулась, оглянулась тоскливо и безнадежно. Бежать ей было некуда. Он грубо рванул ее к себе, обнял.
– Спокойно. Не сопротивляйся. Ты ведь моя, Саманта. Я могу делать с тобой все, что мне заблагорассудится. И ты меня не сможешь остановить.
Она снова попыталась отползти, но он потянул ее к себе за рубашку. Пуговица оторвалась и упала.
– Видишь, что ты наделала? – губы его медленно растянулись в улыбке. Саманта глянула вниз. Ворот рубашки распахнулся, обнажив кружевное белье и грудь. Она быстро заслонилась ладонями, запахнула рубашку, придерживая у ворота трясущимися пальцами.
– Нет! Так мне не нравится, – он отвел ее руку, грудь обнажилась снова. Он затаил дыхание, не сводя взгляда с груди. Он улыбнулся. Саманту затрясло. Она осознала правоту его слов. Он действительно может сделать с ней все, что ему захочется. У нее не хватит сил справиться с ним. Здесь она одна. Нет ни Кейти, ни Тилли. Никого, кто мог бы ей помочь. Он положил руки ей на плечи, стал с силой давить. Она упала навзничь.
– Я твой муж, – сказал он, слегка задыхаясь. – Не бойся меня, – он сел верхом, сжав коленями ей бедра. Одной рукой он схватил ее за горло. Другой рукой спустил рубашку с ее плеча и стал гладить грудь. Недовольно сощурил глаза.
