Потерянное письмо - Мими Мэтьюз
Пенелопа была ее лучшей подругой с тех пор, как она вышла в свет, и Сильвия всегда старалась прислушиваться к ее советам. Однако в этот раз она засомневалась. — Но наверняка должны быть джентльмены, для которых это не спор”,- возразила она. — Сдержанные джентльмены, которые хотят услышать слово или увидеть знак от леди, которой они восхищаются. Получить какую-то уверенность в том, что их чувства взаимны.
— Попробуй и увидишь, — предупредила Пенелопа.
Щеки Сильвии вспыхнули при мысли о том, как эффектно она пренебрегла советом своей бывшей подруги.
Но все это было в прошлом, напомнила она себе, наливая кувшин воды в умывальник. Она больше не была той глупой девчонкой, которая целовалась с Себастьяном Конрадом в саду Мэйнуаринга. Она была трезвой, уравновешенной светской женщиной. Женщина, более чем способная справиться с небольшой неприятностью.
Вымыв и вытерев руки и лицо, она переоделась в простое дневное платье из шелка и шерсти с узким белым батистовым воротником и длинными рукавами с батистовыми манжетами. Она расчесала спутанные волосы, закрутила их на затылке и закрепила несколькими шпильками. Эффект сильно отличался от платьев с лентами и зачесанных вверх локонов, которые она часто носила в Лондоне так давно. Теперь она похожа на гувернантку, подумала она.
Она была гувернанткой.
Выпрямив спину, она вышла из комнаты, спустилась по устланному богатым ковром холлу и двум пролетам мраморной лестницы. Нервная горничная направила ее в библиотеку на первом этаже. Сильвия глубоко вздохнула и вошла.
Себастьян был там.
Один.
Он стоял лицом к холодному камину, его крупная фигура наполовину скрывалась в тени. При звуке ее приближения он неестественно замер. А потом он обернулся.
Сильвия крепко сцепила руки перед собой, чтобы они перестали дрожать.
Она увидела, что он побрился и причесался. И теперь он был вполне прилично одет: черный сюртук и брюки с жилетом с рисунком, чистая белая льняная рубашка и идеально завязанный черный галстук. За исключением тяжелых шрамов и белой повязки на правом глазу, он был очень похож на Себастьяна из ее воспоминаний. Высокий, темноволосый и мощно сложенный. На самом деле, он немного пугал.
— Мисс Стаффорд, — сказал он, кланяясь.
Его голос звучал для ее ушей по-другому. Он был низким и хриплым. И он был совершенно лишен тепла.
— Лорд Рэдклифф.
Он долго смотрел на нее с непроницаемым выражением лица.
— Да, — сказал он наконец. — Теперь я Рэдклифф.
Он указал на обитое кожей кресло возле камина. Оно было огромным и неприветливым, как и все остальное в темной, похожей на пещеру комнате.
Она преодолела короткое расстояние до него, ее медленные, размеренные шаги противоречили бешеному биению ее сердца. Было плохо видно. Тяжелые шторы были задернуты, и ни одна газовая лампа или свеча не горели, чтобы рассеять тени, которые цеплялись за обшитые деревянными панелями стены и резную мебель из красного дерева. Но Себастьян, казалось, не был склонен раздвигать шторы или зажигать лампу. Совсем наоборот. Он будто чувствовал себя дома в темноте. Или, по крайней мере, неохотно выходил из нее.
Горло Сильвии сжалось от волнения, когда она села, расправив юбки и чопорно сложив руки на коленях. Себастьян сел напротив нее. Он был так близко, что она чувствовала слабый мужской запах его мыла для бритья. Это был пряный бергамот, поняла она. Тот же самый аромат, который он предпочитал три года назад. Ее и без того трепещущий живот совершил маленькое обескураживающее сальто.
— Как вы поживаете? — спросил он.
— Очень хорошо, спасибо, — сказала она. — А у вас?
Его голос был холоден, как иней.
— Как видите.
Сильвия сочувственно наморщила лоб. О, Себастьян.
Три года назад она бы потянулась к нему. Она бы сказала ему, что все будет хорошо. Что не имеет значения, как он выглядит.
Но теперь…
Теперь он был незнакомцем. Она не совсем понимала, как ему отвечать, и Себастьян не прилагал никаких усилий, чтобы успокоить ее. Он просто продолжал смотреть на нее все тем же бездонным взглядом.
После нескольких мгновений очень напряженного молчания она больше не могла этого выносить. Она наклонилась вперед в своем кресле, ее голубые глаза были серьезны, и сказала:
— Я была очень огорчена, узнав о смерти вашего отца и брата.
Его ответу предшествовала долгая пауза.
— Правда?
— Очень сильно.
— И все же я теперь граф.
В его тоне был скрытый намек на сарказм. Она не могла понять, почему. Она точно не сделала ничего, чтобы заслужить это.
— Титул кажется слабой компенсацией за потерю двух членов вашей семьи, милорд.
— Достойное чувство.
— Это то, что я чувствую, сэр. Именно так почувствовал бы себя любой, кто заботился о своей семье.
Он смерил ее холодным, слегка насмешливым взглядом — взгляд, который становился еще более тревожным из-за его незрячего глаза.
— Это что, выговор, мисс Стаффорд?
У нее хватило такта покраснеть.
— Простите меня, я не хотела…
— Насколько я понял, ваш отец тоже мертв.
— Так и есть.
— Это было самоубийство, не так ли?
Вежливое выражение лица Сильвии на мгновение исчезло. Только благодаря огромной силе воли она смогла сохранить самообладание.
— Да, — сказала она. — Он застрелился два года назад. В лондонском игорном клубе, как вы, должно быть, знаете.
Если она думала пристыдить Себастьяна своей откровенностью, то была жестоко разочарована. Он не выказал ни малейшего раскаяния за то, что упомянул о скандальной смерти ее отца.
— Не самый благородный поступок, — заметил он.
— Он только что проиграл все, что у нас было, в карты, милорд. Я уверена, он чувствовал, что у него нет выбора.
Себастьян продолжал задумчиво смотреть на нее.
— А теперь вы гувернантка.
— Так и есть, сэр.
— Довольно умная гувернантка, — продолжил он тем же хриплым, слегка саркастичным тоном, — которая каким-то образом умудрилась получить приглашение в мой дом.
Сильвия моргнула. Боже милостивый! Это то, что он подумал? Ее румянец усилился.
— Прошу прощения, милорд, но ум тут ни при чем. Леди Харкер разыскала меня в Лондоне. Она настояла, чтобы я сопровождала ее сюда.
— Вы могли бы отказать ей.
— Я так и сделала..
— И все же, вы здесь.
Ее глаза слегка сузились. Ей не понравилось, на что он намекал, но она отказалась попасться на удочку. Леди Харкер сказала, что Себастьян был не в себе. Что он был темпераментным и капризным. На грани самоубийства. Разве не за этим Сильвия приехала
