Шеннон Фаррел - Дом там, где сердце

Локлейн опустился на небольшой деревянный стул у камина так тяжело, что тот заскрипел под ним.

– Неужели это невозможно? Бедняжке и так довелось немало пережить!

– Могу себе представить, быть замужем за Августином! – промолвил отец Бреннан с некоторым отвращением. – Эта девушка – кажется, вы сказали Мюйрин – какая она?

– Как редкий бриллиант, – были первые слова, вырвавшиеся из уст Локлейна. – У меня нет ни малейших сомнений, что Августин женился на ней ради денег, но она, похоже, любила его. Я не хочу причинить ей боль или каким-то образом разо­чаровать ее. К тому же после любого скандала вокруг смерти Августина кредиторы набросятся на Барнакиллу, как стая са­ранчи. Я прошу вас… Если я уговорю Мюйрин вернуться со мной назад и вложить некоторые средства в подходящее дело, возможно, нам удастся удержаться на плаву.

– Но если имение разорено, не лучше ли его продать?

– За него мы не получим больших денег, тем более если не удастся избежать скандала. А даже если избежим, дела все рав­но идут так плохо, что нам придется согласиться на первое предложение, даже на самую низкую цену. Этого не хватит, чтобы вернуть долги. У нового хозяина имения, очевидно, бу­дут свои люди и своя прислуга. А что делать мне и Циаре? Барнакилла всегда была для меня домом.

– Я не заметил, чтобы вы сказали «мы», – проницательно заметил отец Бреннан.

– Да, я признаю это! Я хочу, чтоб имение принадлежало мне, и я не собираюсь покидать его. Я объездил весь мир, но всегда мечтал вернуться домой. Я ничего не могу с собой поделать. У меня это в крови, – Горячо воскликнул Локлейн, взъерошивая пальцами волосы. – Прошу вас, отец Бреннан…. Раньше вы никогда не бросали меня в беде. Пожалуйста, выручите и сей­час. Это поможет мне выиграть время и не причинит вреда ни одной живой душе. Я не прошу вас сделать это ради меня. Я про­шу вас ради Мюйрин, человека исключительно праведного. И ради тех несчастных в Барнакилле. Им нужно где-то жить, работать, им нужен хороший хозяин. Я был управляющим, я могу сделать так, чтобы они жили лучше, – пылко доказывал он. – Они почувствуют разницу. Если Мюйрин продаст имение, они останутся ни с чем, и им некуда будет идти, если новый хозяин решит отгородить земли и вывести в поля овец. Вы знаете, что я прав. За последнее время такая участь постигла слишком мно­го поместий, чтобы вы думали, что это не так, друг мой.

– Хорошо, Локлейн, – решился наконец священник. – Если вы ручаетесь, что это был несчастный случай и что вы не де­лаете это в корыстных целях, я соглашусь.

Локлейн поднялся со стула.

– Спасибо, Деклан. Не могу вам передать, какой камень сва­лился у меня с плеч.

– И еще кое-что, пока вы не ушли, Локлейн. Как там Тара? У него перехватило дыхание, и возникло такое ощущение, будто его ударили кулаком в живот. Но ему удалось ответить удивительно ровно:

– Она ушла от меня, Деклан. Сбежала на континент с Кри­стофером Колдвеллом через год после вашего отъезда.

– Простите, – извинился священник. – Не удивительно, что у вас такой вид, будто вы немало пережили.

– Австралия – довольно жесткая страна, знаете ли. – Он сдержанно улыбнулся и поспешил перевести разговор на дру­гую тему, пока отец Бреннан не успел задать другие неудобные вопросы. – Но теперь ближе к делу, отец. Доктор уже передал нам тело, люди из похоронного бюро занимаются им. Я уже договорился о катафалке и цветах, вам осталось лишь назначить время. Как скоро могут состояться похороны?

– Учитывая ситуацию и погоду, чем скорее, тем лучше. Если не поторопиться, земля совсем замерзнет, и вам придется ждать несколько дней. – Мы не можем позволить себе ждать, – заявил Локлейн. – Я даже не уверен, что мы в состоянии оплатить счет за отель.

Отец Бреннан покачал головой.

– Не думал, что дело зашло так далеко. Хорошо, я вызову гробовщика с сыном прямо сейчас. Вы будете готовы к по­лудню?

– Да, я смогу. Надеюсь, что и Мюйрин успеет.

– Сходите, отдайте указания гробовщику, а я буду ждать вас здесь.

– Тогда до встречи. Спасибо вам, Деклан, – сказал Локлейн, пожимая священнику руку.

Глава 4

Посетив церковь Святого Франциска, чтобы договориться с от­цом Бреннаном о похоронах Августина, Локлейн вернулся к гробовщику так быстро, как только смог, а потом отправился в отель, чтобы рассказать Мюйрин о приготовлениях и забрать личные вещи Августина у управляющего, мистера Бернса.

– Видите ли, она бы не вынесла никаких напоминаний о нем, – соврал Локлейн, забирая чемоданы. – Так что, думаю, я пожертвую его вещи на благотворительность.

Сдав вещи и драгоценности в ломбард, он выручил кое-какие деньги и смог заплатить гробовщику, а также оплатить счет за отель и погасить долги, которые они успели наделать в Дубли­не за последние два дня. У него осталось еще на одну ночь в го­стинице и на обратную дорогу в Эннискиллен, а также на про­живание и питание там.

Еще раз все пересчитав, он снова усомнился в том, как смо­жет всем этим управлять. Но с этим уже ничего не поделаешь. Скоро он все равно должен будет что-то сказать Мюйрин. Но не сейчас. Не до похорон.

Локлейн вернулся в «Гресхем» и оплатил счет. Он спросил управляющего, не будет ли тот любезен придержать за ним комнату до вечера, чтобы Мюйрин могла отдохнуть после служ­бы перед отъездом.

Мистер Берне оказался еще предупредительнее.

– Можете пробыть здесь до шести. Мне очень жаль, что так получилось. Был рад оказать вам услугу.

Локлейн дружески пожал старику руку.

– И гораздо большую, сэр, чем вы думаете.

– Если вы настаиваете на том, чтобы пойти со мной, дорогая, наденьте на себя все, что можете унести, – сказал Локлейн. – Ну, давайте же, доставайте самые теплые платья, и шали, и са­мую теплую муфту.

Мюйрин открыла один из чемоданов и, достав со дна платье, даже не глядя сложила остальную одежду аккуратной стопкой.

– Это мое самое теплое платье. Коричневое подойдет? Бо­юсь, у меня нет ничего черного.

– Под плащом будет вполне нормально, – заверил ее он. – Он-то черный.

Он проследил за ней, пока она скрылась за ширмой, чтобы переодеться.

Вернулась она всего через пару минут. На ней было дорогое вельветовое траурное платье, отделанное небольшими черны­ми ленточками у горловины и на запястьях, а спереди украшен­ное кружевным жабо.

– У меня еще есть черная шляпка, вон в той шляпнице, – сказала она, обходя груду чемоданов.

– Хорошо, – ответил он и нагнулся, чтобы проверить ее сапожки. – Эти тонковаты. У вас есть что-нибудь поплотнее?

– Мои старые, в которых я ходила в дальние прогулки в Финтри. Они немного износились, но я совсем недавно поставила новые подметки.