Барбара Картленд - Огонь на снегу
— Но зачем? — не поняла Алида.
— От них требовали принять христианство. Тех, кто отказывался, нещадно истязали.
— Но это же зверство!
— Тысячам девушек — иудейкам и католичкам — приходилось еще хуже. Их заставляли удовлетворять похотливые желания солдат.
Алида слабо вскрикнула:
— Но не может… не будет же народ терпеть такую жестокость? Я слышала, кое-где крепостные поднимали бунты.
— С пустыми руками против пушек? — усмехнулся молодой человек. — Вы хоть понимаете, что из шестидесяти миллионов жителей России пятьдесят миллионов — крестьяне? Из них почти сорок миллионов — крепостные.
— То есть фактически рабы?
— Они полностью принадлежат своим хозяевам. Крепостного можно купить, продать или подарить на Рождество!
— Это же бесчеловечно!
— Конечно бесчеловечно! Но кого волнует, что происходит в России? Да и как в Европе могли знать о нашей жизни, если Николай I сам контролировал газеты, отказывался строить железные дороги и вообще препятствовал всякому прогрессу?
— Но новый царь, конечно, не таков?
— Так мне говорили, но я не поверю, пока не увижу это собственными глазами! И все же если моя матушка жива, я постараюсь взять ее с собой в Англию.
— Я буду молиться, чтобы вы нашли ее!
— Скорее всего ей пришлось жестоко голодать. Немногие отваживаются помогать семьям государственных преступников, навлекших на себя гнев царя.
— Но вам все-таки удалось убежать!
— Я нелегально покинул Россию с помощью друзей моего отца, которым посчастливилось избежать ареста. Моя мать была очень больна и не могла бежать со мной. Меня привезли в Англию, где я с тех пор и живу. Но я считал дни, часы и даже минуты до тех пор, пока смогу вернуться и отомстить за отца!
Его голос звучал довольно зловеще, и Алида незамедлительно спросила:
— Вы анархист?
— Именно так по-английски называется человек, который стремится создать общество без всякого правительства. Да, если хотите, я анархист. Но я скорее считаю себя человеком, восстающим против несправедливости, жестокости и садизма.
— Вы имеете право на подобные чувства, но я ни в коем случае не оправдываю убийство и всяческое кровопролитие.
— Где же выход?
— Попытаться просветить власть предержащих. В России, наверное, немало европейски образованных людей, желающих, чтобы их страна шла в ногу со всей Европой.
Господин Таченский улыбнулся:
— Вижу, вы неплохо разбираетесь в этих вопросах. Обещаю вам, мисс Шенли, не кидать бомб, пока не спасу свою матушку!
— Если вы ее найдете, вам трудно будет вывезти ее из России?
— Придется сделать это нелегально.
— Вы хотите сказать, что вам попытаются… помешать?
— Конечно, как только узнают, кто я такой! Мое имя в черном списке тайной полиции.
— Это ужасно!
— В России нет человека, который не боялся бы тайной полиции.
— Тогда я буду молиться, чтобы вы не попали к ним! — Алида все еще до конца не понимала, шутит он или говорит серьезно. В порыве сочувствия она положила руку на его плечо. — Мне очень жаль вас, правда! Если бы я могла хоть чем-то помочь вам!
Он бросил на нее беглый взгляд и поднес ее руку к губам:
— Да знаете ли вы, как много значило для меня поговорить с вами, рассказать вам о наболевшем? Какое облегчение я теперь чувствую!
— Рада, что смогла вам помочь, — просто произнесла Алида.
— Вы действительно помогли мне! — ответил он и снова поцеловал ее руку.
Его искренность не вызывала сомнений,
Вдруг Алида почувствовала, что за ними кто-то наблюдает. Подняв глаза, она увидела графа Ивана, вошедшего в салон и направляющегося к ним. При его приближении господин Таченский встал и, не сказав ни слова, несколько неуклюже вышел из салона.
Граф Иван подошел к Алиде.
— О чем вы говорили с этим человеком? — поинтересовался он. — У него не было никакого права целовать вам руку.
— Он просто поблагодарил меня за сочувствие, — объяснила Алида. — Он так много страдал.
— Не такая уж он важная персона. Почему только он едет первым классом?
— Значит, у него есть на это средства, — заключила Алида, видя, что графа Ивана удивляет ее тон. Однако он сел на диван рядом с ней и вежливо поинтересовался:
— Как здоровье леди Мэри? Надеюсь, сегодня она будет обедать вместе с нами.
— Ей намного лучше, Я попытаюсь убедить ее выйти хотя бы в нашу гостиную.
— Капитан говорит, что шторм утихает, — заметил граф Иван.
В нем все было элегантно: и одежда, и зачесанные назад волосы, и заколка с черной жемчужиной, украшавшая его необыкновенно изысканный галстук.
После недолгого размышления он попросил:
— Постарайтесь убедить леди Мэри выйти к обеду и сесть за капитанский стол. Ваша гостиная находится рядом с каютой графини, и наши голоса могут нарушить ее покой.
Алида удивленно взглянула на него. Конечно же, не забота о покое графини побуждает графа Ивана собраться на обед за капитанским столом.
Позже, войдя в каюту Мэри, Алида поняла, что граф уже сам успел попросить Мэри сделать усилие и выйти к обеду.
Мэри сидела в постели в голубом атласном халате, и ее золотые волосы красиво раскинулись по белым подушкам. Она выглядела прелестно.
— Где ты была, Алида? — недовольно спросила она, увидев кузину. — Я так долго ждала тебя!
— Прости, Мэри, — оправдывалась Алида. — Я ходила в салон полюбоваться на волны. Кстати, граф Иван просил убедить тебя выйти сегодня к обеду.
— Он уже написал мне, и я намерена выполнить его просьбу. Распакуй чемоданы. Я хочу надеть лучшее платье!
— Да, конечно, — согласилась Алида и, немного поколебавшись, добавила: — Граф Иван предлагает нам пообедать в салоне за капитанским столом. Он считает, что, обедая в нашей гостиной, мы можем побеспокоить графиню, которой все еще нездоровится. Но по-моему, этого не следует делать!
— Ну и что? — отозвалась Мэри. — Граф Иван заботится о нас, и мы сделаем так, как он предлагает.
— Да, разумеется, — согласилась Алида и принялась распаковывать чемоданы.
К тому времени как она спустилась в обеденный салон, на море стало значительно спокойнее. Салон, украшенный красным ковром и сияющими золочеными зеркалами, считался одним из самых роскошных на корабле. Граф Иван уже ждал их за капитанским столом. Когда девушки вошли, все головы повернулись в их сторону: ведь многие пассажиры еще не осмеливались выходить из кают.
В вечернем костюме граф Иван выглядел неотразимо, а Мэри в платье из голубого атласа (как раз под цвет ее глаз), украшенном голубым же тюлем, ни в чем не уступала ему.
