Элизабет Тернер - Магия южной ночи
Кристина подчинилась, позволив горничной втереть масло у нее между грудей и в то место на шее, где бешено колотился пульс. Запах усилился, стал тяжелым, удушливым. Тупая боль разливалась в голове Кристины.
– Вот теперь вы готовы. – Гера закрыла бутылочку и стала наводить порядок в спальне.
Кристина подошла к открытым стеклянным дверям. Ветерок слегка колыхал занавески. Откуда-то издалека, со стороны гор, до нее донесся рокот барабанов. Этот звук беспокоил ее, усиливал напряженность, чувство опасности.
– Гера, что означает этот барабанный бой? Служанка замерла на какую-то долю секунды, потом продолжила стелить кровать.
– Ничего, мадам.
– Ничего?
Гера с безучастным лицом пожала плечами.
– Барабаны сзывают черных встретиться, поговорить, потанцевать.
– Почему так поздно? Уже почти полночь.
– Белые хозяева запрещают, поэтому черные собираются тайно.
– А-а-а...
Белые хозяева, то есть могущественные землевладельцы против черных рабов. Становилась понятной та враждебность, которая ощущалась буквально во всем. Порыв ветра влетел в комнату, и тонкая шелковая ночная рубашка Кристины не защитила ее от внезапной дрожи.
– Вам холодно, мадам? – спросила Гера, поднимая го-лову. – Я закрою дверь.
– Нет, не надо, – запротестовала девушка, представив себе, как без движения воздуха розовый аромат станет совсем непереносимым. – Пусть будет открыта.
– По ночам ветер часто кажется холодным после дневной жары. Особенно для тех, кто только что приехал на петров.
Кристина едва слышала, о чем говорит служанка. Глубинный страх, не желавший исчезать, снова всплыл на поверхность. Почему Этьен задерживается? Почему не придет и не прервет этого бессмысленного ожидания, волнения, тревоги? Неужели это всего лишь игра? И ему нравится держать ее в напряжении? Она беспокойно ходила по комнате. Наверное, такой же переворачивающий все внутренности ужас испытывают заключенные перед исполнением приговора. Или она слишком драматизирует ситуацию? Говоря Этьену, что хорошо разбирается в людях, она вовсе не желала похвастаться. Обычно ее суждения были правильными. Сейчас внутренний голос предупреждал ее об опасности. Ее муж был жестоким, порочным человеком, без стыда и без совести. Она для него ничего не значила. Просто еще одно дорогое приобретение, украшение, которое можно демонстрировать. «И, – промелькнула ужалившая ее мысль, – будущая мать его детей». Представив себя вынашивающей сына, похожего на отца, Кристина вздрогнула.
– Бокал вина успокоит нервы мадам?
Девушка остановилась и взглянула на Геру. Та, сложив на груди руки, ожидала ответа. Кристина хотела было отказаться, но потом передумала.
– Может быть, это как раз то, что мне требуется. Кивнув, горничная вышла и вернулась с серебряным подносом, на котором стояли хрустальный графин и два бокала.
– Выпейте, мадам. У вас впереди трудная ночь. Кристина сделала глоток, потом другой.
– Спасибо, – с бледной улыбкой пробормотала она, Гера не улыбнулась в ответ.
– Многие девушки боятся и нервничают, когда приходит время расставаться с невинностью.
Кристина быстро взглянула на служанку. Ей хотелось опровергнуть это высказывание, но какой смысл? Она действительно волнуется и боится. Ночами в каюте на борту «Марианны» она вспоминала обо всем, что знала о первой брачной ночи, в основном из подслушанных разговоров слуг. Они утверждали, что с добрым и опытным любовником боль мгновенна, зато наслаждение огромно. Но, как подозревала Кристина, Этьен Делакруа не будет ни ласковым, ни внимательным любовником, Пытаясь отвлечься, она спросила:
– Скажи, Гера, ты замужем?
– Хозяин не позволяет черным жениться. Кристина остановилась и с интересом посмотрела на горничную.
– А он объясняет почему?
Гера наморщила лоб, вспоминая трудное слово.
– Он называет нас... варанами.
– Варварами?
– Да, так. Он говорит, что женитьба – она для белых или цветных, если они освобождены, но не для варваров.
Кристина молча обдумывала услышанное, Казалось, все вокруг были вынуждены следовать прихотям Этьена. Включая и Рида? Не похоже, чтобы его было так уж легко контролировать. Ей он показался человеком, предпочитающим самому решать свою судьбу. Но все же она чувствовала, что и над ним Этьен каким-то образом установил свою власть.
Гера полезла в карман «Передника, достала небольшой пакетик и высыпала на простыни пригоршню высушенных розовых лепестков. Снова комнату заполнил удушливо-сладкий аромат. Он вызывал у Кристины головную боль и тошноту. Раньше ей всегда нравился этот запах. «Как странно, – подумала она, – что всего за один вечер он стал мне противен».
– Не надо больше, Гера, – взмолилась девушка.
– Простите, мадам, – служанка взбивала пуховые подушки, – но мне приказал хозяин.
– Вы не остановитесь, даже если я скажу, что мне делается плохо от этого запаха?
Горничная с сожалением покачала головой.
– Хозяин сердится, если я не выполняю в точности все его приказы.
– Нежелательно сердить хозяина, верно? – с горечью проговорила Кристина. – Ни тебе, ни кому-нибудь другому?
Тяжелые веки негритянки опустились, скрывай выражение глаз.
– Все в порядке, Гера. Я уже знаю ответ.
– Да, мадам.
Заметив свое отражение в зеркале, Кристина поправила плечико рубашки.
– Полагаю, господин Делакруа специально выбрал это для меня и для сегодняшней ночи.
При других обстоятельствах ее бы восхитили классические линии рубашки, может, она и сама бы выбрала такую. Простая, но провоцирующая рубашка по древнегреческой моде оставляла одно плечо открытым. Тончайший, как паутина. шелк чувственно облегал ее фигуру, подчеркивая грудь и все изгибы тела, не скрывая розовой тени сосков. Гера, вероятно, следуя указаниям Этьена, уложила волосы Кристины в греческом стиле, скрепив их узкой атласной белой лентой и перекинув один локон через плечо.
Раздался властный стук в дверь. Девушка резко повернулась, так что вино чуть не выплеснулось из ее бокала. Потом она собралась с силами, и физически, и морально приготовившись к испытанию.
Появился Этьен в парчовом бордовом халате со шкатулкой палисандрового дерева в руках. Остановившись на пороге, он улыбнулся.
– Вы прекрасно выглядите, дорогая. Но судя по тому описанию, что предоставил мне мой агент, я и не сомневался – вы будете сама изысканность.
– Вы приставили кого-то следить за мной? – ошеломленная, спросила она. – Шпионить?
– Ну конечно, наивная девочка. – Этьен вошел в комнату. – Генри превосходно знает мои вкусы и не осмелился бы вызвать мое недовольство.
